Маяк по-прежнему светил по ночам — на место капитана Джима прислали временного смотрителя. Старпом переселился в беленький домик, где пользовался любовью Энн, Лесли и Джильберта. Даже Сьюзен, которая не любила кошек, соглашалась его терпеть.
— Так уж и быть, пусть живет в память о капитане Джиме. Какой же это был замечательный старик! Кормить и поить я кота буду, но большего уж от меня не требуйте, миссис доктор, голубушка. Кошки — они кошки и есть, помяните мои слова, кроме как ловить мышей, они ни на что не пригодны. И пожалуйста, миссис доктор, голубушка, не подпускайте его к нашему малышу. Если я увижу, как этот рыжий зверь подкрадывается к ребенку, я огрею его кочергой!
Мистер и миссис Маршалл Эллиотт мирно и счастливо жили в зеленом доме. Лесли шила себе приданое — они с Оуэном собирались пожениться на Рождество. Энн было очень грустно думать, что рядом с ней больше не будет любимой подруги.
— Сколько перемен, — вздохнула она. — Только все наладится — и пожалуйста, опять перемены.
— В Глене продается дом старого Моргана, — вроде бы безо всякой связи с ее словами произнес Джильберт.
— Да? — безразличным тоном осведомилась Энн.
— Да. Мистер Морган умер, а миссис Морган хочет переехать к детям в Ванкувер. Она много не запросит — в маленькой деревне трудно найти покупателя на такой большой дом.
— Ну, на такой красивый дом покупатель найдется, — рассеянно сказала Энн, мысли которой были заняты новыми «укороченными» рубашечками для маленького Джима.
— А может, нам его купить, Энн? — тихо спросил Джильберт.
Энн уронила шитье и растерянно воззрилась на мужа.
— Ты это всерьез, Джильберт?
— Вполне, дорогая.
— Уехать из этого райского места, из нашего любимого домика? — сказала Энн, как бы не веря своим ушам. — Что ты, Джильберт, я и подумать об этом не могу!
— Выслушай меня, дорогая. Я знаю, как ты любишь этот дом. Я тоже его люблю. Но мы же знали, что когда-нибудь нам придется отсюда уехать.
— Но зачем же так скоро, Джильберт? Давай еще поживем тут.
— Другого такого шанса нам может не представиться. Если мы не купим дом Морганов, его купит кто-нибудь другой. А другого подходящего для нас дома в Глене нет. И нет хорошего места, где можно было бы построить новый. Этот домик будет всегда для нас дорогим воспоминанием, но ты же понимаешь, что доктор должен жить ближе к своим пациентам. И потом, нам уже сейчас здесь тесно. А через несколько лет Джиму понадобится отдельная комната.
— Понимаю, — со слезами на глазах кивнула Энн. — Я все это знаю. Но я так люблю этот домик… здесь так красиво.
— Подумай, как тебе будет здесь одиноко, когда уедет Лесли. И капитана Джима больше нет. Дом Морганов тоже очень красивый, и со временем мы его полюбим. Он ведь всегда тебе нравился, Энн.
— Да, нравился, но все это так неожиданно, Джильберт. У меня просто голова идет кругом. Десять минут тому назад я думала, какие цветы я высажу в саду весной. А кому достанется этот дом, если мы отсюда уедем? Он действительно стоит на отшибе, и его займет какая-нибудь бедная семья. Они запустят и дом, и сад — и для меня это будет осквернением святыни. У меня сердце просто кровью обливается при мысли об этом.
— Знаю, но мы не можем руководствоваться такими соображениями в ущерб нашим собственным интересам, девочка. Дом Морганов нам подходит по всем статьям, и мы не вправе упустить такую возможность. Ты вспомни, какая перед домом великолепная травяная лужайка, окруженная величественными деревьями, а позади него огромная роща — целых двенадцать акров. Как привольно там будет играть нашим детям! И сад там есть. А вид на бухту, который открывается из окон дома Морганов, ничуть не хуже, чем из наших.
— Но маяка оттуда не видно.
— Видно из чердачного окна. Кстати, вот и еще одно преимущество, милая, — ты же всегда любила большие чердаки.
— Но в саду нет ручья.
— Это правда, но в кленовом лесу есть ручей, который впадает в пруд. И сам пруд совсем близко. Ты сможешь себе представить, что ты опять у своего Лучезарного Озера.
— Ладно, Джильберт, давай немного отложим этот разговор. Дай мне время подумать и привыкнуть к этой мысли.
— Думай. Особой спешки нет. Но если мы решим покупать этот дом, то надо переехать в него до зимы.
Джильберт ушел, а Энн, у которой дрожали руки, отложила в сторону рубашонки малыша Джима. Шить в этот день она уже не могла. С глазами, полными слез, она бродила по своему маленькому королевству, где была так счастлива. Да, все, что Джильберт говорит о доме Морганов, правда. Дом дышит спокойствием и достоинством, в нем есть и традиции и современные удобства, окружающий его парк прекрасен. Энн всегда им восхищалась. Но одно дело — восхищаться, другое — любить. Энн так любила свой маленький беленький домик!
Ей все здесь было мило: клумбы, за которыми она так любовно ухаживала, а до нее ухаживали другие женщины, игривый ручеек, журчавший в уголке сада, калитка, подвешенная между двумя елками, старая ступенька из песчаника, величественные пирамидальные тополя, два смешных застекленных ящичка над камином — все это было неотъемлемой частью ее самой. Как с ними расстаться?
В этом доме Энн знала счастье и горе. Здесь она провела свой медовый месяц; здесь один коротенький день прожила беленькая крошка Джойс; здесь Энн вторично познала радость материнства; здесь она услышала воркующий смех малыша Джима; здесь у камина сидели ее друзья. Радость и горе, рождение и смерть освятили этот дорогой ее сердцу домик.
И теперь надо отсюда уезжать. Энн это понимала, хотя и спорила с Джильбертом. Они переросли маленький домик. Джильберту надо быть ближе к пациентам. Хотя он успешно выполнял свои обязанности, все же жизнь на отшибе создавала для него лишние трудности. Энн понимала, что подошло время покинуть милое ее сердцу место. И как же болела ее душа!
Если бы в дом переехала симпатичная семья! Или пусть хотя бы дом пустовал! Это все же было бы лучше, чем если здесь поселятся чуждые ему по духу люди. Лишенный заботы, старый дом быстро придет в упадок: сад будет разорен, у тополей засохнут верхушки, крыша протечет, в заборе появятся дыры, и он станет похож на щербатый рот, штукатурка осыплется, выбитые стекла заткнут тряпками…
Энн живо нарисовала себе эту картину запустения и впала в такое отчаянье, будто все это уже свершилось. Опустившись на приступку, она долго и горько плакала. Здесь ее и нашла Сьюзен, которая с тревогой спросила:
— Вы не поссорились с мужем, миссис доктор, голубушка? Если и поссорились, не надо так переживать. Говорят, все супруги ссорятся, хотя сама я в этом опыта не имею. Он попросит прощения, и вы помиритесь.
— Нет, Сьюзен, мы не поссорились. Но он… он хочет купить дом Морганов, и нам придется переехать в Глен. У меня сердце разрывается от горя.
Но Сьюзен эта новость совсем не огорчила. Более того, перспектива переехать в Глен привела ее в восторг. Если у нее и были претензии к дому Энн, так это то, что он стоял на отшибе, слишком далеко «от людей».
