— Он ведь всегда по ней с ума сходил, не правда ли? — заметила Миллисент.
Эмили спокойным и дерзким голосом предположила, что это действительно так. Неужели Миллисент наблюдала за ней, чтобы увидеть, вздрогнет ли она как от боли?
Конечно, Тедди влюблен в Илзи. Что тут удивительного? Илзи так красива. Разве может очарование Эмили, очарование серебряного лунного света и теней, затмить прелесть Илзи, прелесть золота и слоновой кости? Она, Эмили, нравилась Тедди как старый добрый друг. Вот и все. Она снова оказалась дурой. Она всегда обманывала себя. В то утро на берегу Блэр-Уотер, когда она почти показала ему… возможно, он действительно увидел… Невыносимо даже думать об этом! Да обретет ли она когда-нибудь здравый смысл? О, да, она многому научилась за этот вечер. Больше никаких глупостей! О, какой благоразумной, достойной и неприступной будет она впредь!.. Есть, правда, такое вульгарное выражение — задним умом крепок…
И как только она доживет до конца этой вечеринки?
Глава 15
I
В тот день, когда Эмили вернулась из имения дяди Оливера, куда ездила на свадьбу двоюродной сестры и где провела показавшуюся бесконечной неделю, на почте ей сообщили новость о том, что Тедди Кент уехал.
— Уехал, предупредив всего лишь за час, — сказала миссис Кросби. — Получил телеграмму из Колледжа искусств. Они предложили ему пост заместителя ректора, и он должен был сразу поехать в Монреаль, чтобы окончательно решить этот вопрос. Великолепно, не так ли? Разве это не огромный успех для него? Совершенно замечательно, правда? Блэр-Уотер будет очень им гордиться, вы согласны? Жаль, что мать у него такая странная, не правда ли?
К счастью, миссис Кросби никогда не ждала ответов на свои вопросы. Эмили чувствовала, что бледнеет, и ненавидела себя за это. Она стиснула в руках полученные письма и торопливо вышла из здания почты. На пути домой ей встретились несколько знакомых, но она даже не заметила их. В результате ее репутация гордячки укрепилась в опасной степени. Но когда она вернулась в Молодой Месяц, тетя Лора вручила ей письмо.
— Тедди оставил для тебя. Он заходил вчера вечером — хотел попрощаться.
Гордая мисс Старр лишь с трудом удержалась от истерических слез. Марри в истерике! О таком никогда еще не слышали прежде… и никогда не должны услышать. Эмили стиснула зубы, молча взяла письмо и прошла в свою комнату. Лед на ее сердце стремительно таял. О, почему она держалась с Тедди так холодно и чопорно всю ту неделю после танцев у миссис Чидлоу? Но ведь она и не предполагала, что он уедет так скоро. А теперь…
Она распечатала письмо. В нем не было ничего, кроме газетной вырезки: какое-то забавное стихотворение, которое написал и опубликовал в шарлоттаунской газете Перри, газете, не приходившей в Молодой Месяц. Они с Тедди смеялись над этими стихами — Илзи была слишком сердита, чтобы смеяться, — и Тедди обещал раздобыть копию для нее.
Что ж, он выполнил обещание.
II
Эмили сидела у окна и бессмысленно смотрела в нежную, бархатную черную ночь, которую превращали в «рынок гоблинов»
[49]
мечущиеся на ветру ветви деревьев. В комнату вошла Илзи, которая также на время уезжала в Шарлоттаун.
— Ну вот, Тедди уехал. Вижу, ты тоже получила от него письмо.
Тоже!
— Да, — сказала Эмили, не совсем уверенная в том, что не лжет, а затем, отбросив сомнения, решила, что ей все равно ложь это или нет.
— Он очень сожалел, что пришлось уехать так неожиданно, но решение необходимо было принять как можно скорее, а он не мог сделать этого, не уточнив подробности контракта. Тедди ни за что не свяжет себя слишком обременительными обязательствами, каким бы соблазнительным ни был предложенный пост. Стать заместителем ректора, в его возрасте, — неплохой подарок судьбы… Ну, скоро мне и самой пора будет уезжать. Великолепные были каникулы, но… Будешь на танцах в Дерри-Понд завтра вечером, Эмили?
Эмили отрицательно покачала головой. Какой смысл в танцах — теперь, когда Тедди уехал?
— Знаешь, — сказала Илзи задумчиво, — я думаю, это лето, пожалуй, не задалось, несмотря на все наше веселье. Нам казалось, что мы сможем снова быть детьми, но мы ими не были. Мы только притворялись.
Притворялись? О, если бы эта сердечная боль была только притворством! И этот жгучий стыд и глубокая немая обида… Тедди даже не взял на себя труд написать ей хоть строчку на прощание. Она знала… она знала со дня танцев у Чидлоу, что он не любит ее, но он должен был проявить к ней внимание, хотя бы как к другу. Но даже ее дружба ничего для него не значила. Это лето было для него всего лишь антрактом, а теперь он вернулся назад, к своей реальной жизни и всему, что имеет для него значение. А Илзи он написал. Притворялись? О, хорошо, она будет притворяться — да еще как! Бывали моменты, когда гордость Марри, несомненно, представлялась ценным качеством.
— Я рада, что лето прошло, — сказала она беспечно. — Мне просто необходимо снова взяться за перо. Я совсем забросила мою работу в последние два месяца.
— Значит, все-таки работа — твоя единственная любовь, да? — спросила Илзи с любопытством. — Я люблю мою работу, но она не порабощает меня так, как твоя тебя. Я бросила бы ее не задумываясь… ради… что ж, все мы такие, какими созданы. Но это действительно удобно, Эмили, любить что-нибудь одно в жизни?
— Гораздо удобнее, чем любить слишком много всего.
— Наверное, ты права. Ну, вероятно, ты добьешься успеха, если кладешь все на алтарь своей богини. В этом разница между нами. Я из более мягкой глины. Есть вещи, от которых я не смогла бы отказаться… и не откажусь. И, как рекомендует Старый Келли, если я не смогу получить то, чего хочу, что ж, я захочу того, что могу получить. Разве это не здравый смысл?
Эмили, жалея, что не может обмануть себя так же легко, как ей удавалось обмануть других, подошла к стоящей у окна Илзи и поцеловала ее в лоб.
— Мы больше не дети, Илзи… и не можем вернуться в детство. Мы женщины и должны переносить это мужественно. Думаю, ты еще будешь счастлива. Я хочу, чтобы ты была счастлива.
Илзи стиснула руку Эмили.
— А пошел он, этот здравый смысл… — сказала она подавленно.
Если бы в эту минуту Илзи была не в Молодом Месяце, конец этой фразы, вероятно, прозвучал бы вслух.
Глава 16
I
«17 ноября, 19
Есть два прилагательных, которые никогда не употребляются отдельно друг от друга, если речь идет о ноябрьском дне — скучный и мрачный. Они повенчаны на заре рождения языка, и не мне разводить их теперь. Соответственно, этот день скучный и мрачный, и на открытом воздухе, и в стенах дома, и материально, и духовно.
