Она снова обвела взглядом помещение, уже зная, какое решение примет.
— Перестань извиняться, — прошептала Маффи мужу. — У тебя такой тон, словно ты защищаешься от меня, а это глупо. Тем более что у нас есть дела поважнее, чем повторять глупые извинения. Нужно искать выход, ты же понимаешь.
— Это значит, что ты решила послать Эллиса подальше? — спросил Генри, глядя жене в глаза.
— Конечно, мы пошлем его подальше, — ровно сказала Маффи. — Говнюк превратит нашу ферму в гольф-клуб только через мой труп! Надеюсь, и через твой тоже.
Генри пересел поближе и прислонился лбом к голове жены. Он гордился ею, как никогда. И любил сильнее, чем когда бы то ни было.
— Тогда нас ждут большие неприятности, — почти с удовлетворением сказал он. — Если мы не достанем семьсот пятьдесят тысяч в ближайшие пару недель, все равно придется продать земли. И возможно, за сумму, которая будет ниже цены Эллиса втрое.
— Я знаю. Я прекрасно все понимаю. Но мы что-нибудь придумаем, обещаю. Разве у нас бывали трудности, с которыми мы не могли справиться?
Глава 35
Настроение у Сиены было великолепное.
Она вышла из кофейни в Брентвуде со стаканчиком ледяного чая в одной руке и шоколадным кексом в другой и зашагала через дорогу к газетному киоску.
Стояло раскаленное воскресенье, а впереди ждало множество приятных развлечений — посещение салона, парикмахерской и поход за покупками с подругой.
Накануне к Сиене приехала Инес, редкий и дорогой гость. Модель согласилась провести в Лос-Анджелесе целый уик-энд, но так вымоталась за время перелета, что теперь отсыпалась в отеле. Сиена решила не тормошить бедняжку и сбегать за прессой, пока та приходит в себя.
Скупив все новые номера газет и журналов, девушка собиралась вернуться за Инес и потащить ее развлекаться на полную катушку. Больше всего обеих прельщала возможность прошвырнуться по магазинам.
Подойдя к газетной стойке, Сиена уставилась на свежие номера «Ю-Эс уикли», «Стар», «Хелло!» и «О'кей!». На обложке одного из журналов, относившихся к желтой прессе, красовался раздевающийся Том Круз, застигнутый журналистами на озере. Усмехнувшись, Сиена взяла журнал в руки и принялась искать посвященную забавному казусу статью.
Как уже было сказано, настроение ее зашкаливало за отметку «отлично». Виной тому были даже не солнечная погода или приезд лучшей подруги. «Блудная дочь» совершенно неожиданным образом получила самые лучшие отзывы критиков. Фильму прочили минимум пять номинаций на «Оскар», включая заглавную женскую роль, исполненную Сиеной. Мюллер и Марша были в восторге.
Но даже не это было причиной великолепного настроения Сиены. Ее отношения с Максом наладились и перешли в разряд идеальных. Последние несколько недель он вел себя, как ангел, словно кто-то одним взмахом волшебной палочки лишил его способности ревновать и осуждать свободолюбивый нрав любимой. Макс стал нежным и внимательным, но не в стиле бывших ухажеров Сиены, готовых по первому требованию нести ей кофе в постель. Макс вел себя по-мужски, но был предупредительным и терпеливым, чего раньше за ним не водилось. Теперь Сиене было даже забавно вспоминать, как она напугалась его вспышки гнева в день съемки для «Ю-Эс уикли». С того дня он изменился до неузнаваемости.
Может, у него было время подумать и правильно расставить приоритеты?
Что бы ни было причиной разительной перемены. Сиена чувствовала себя счастливой и еще более влюбленной, чем раньше. Она буквально летала на крыльях, непрестанно улыбалась и почти ни к кому не цеплялась.
Итак, поведение Макса стало идеальным, к Сиене приехала любимая подруга, да еще и Тиффани задерживалась в Ванкувере, так что Хантер принадлежал только Сиене, и никому другому. Жизнь в его доме стала напоминать сказку, сон, настолько прекрасный, что происходящее казалось нереальным.
Расплатившись за пачку журналов и газет, Сиена вернулась к своей машине, когда зазвонил сотовый. Девушка глянула на дисплей в надежде увидеть надпись «Макс» или «Инес», но звонок был от Марши.
Это могло означать только одно: работа. Но Сиене совсем не хотелось думать о делах, даже мысль о настойчивом грубоватом голосе Марши, с ее неизменным английским акцентом и раздраженными нотками, наводила на уныние.
Сиена отключила мобильный. Надоедливый агент может и подождать.
Забравшись в новенький «навигатор» Хантера (собственная машина Сиены была в сервисе, поскольку неделю назад девушка въехала в оливковое дерево возле дома Дирка Мюллера), Сиена выехала с парковки и направилась в Санта-Монику. По радио гоняли какую-то неназойливую музыку в стиле кантри — любимая волна Хантера. Сейчас как раз поставили «Лучше быть ковбоем» Тоби Кейта, песню, которая стала популярной много лет назад благодаря вестерну с Дьюком Макмаоном в главной роли. Подпевая, Сиена постукивала ладонями по рулю. Она открыла все окна, и горячий летний воздух метался по джипу, словно живое непоседливое существо. Сиена сделала музыку громче, не обращая внимания на прохожих, которые удивленно смотрели вслед ее машине. Сиена любила кантри, хотя этот стиль воспевал то, в чем она совершенно не разбиралась: костры, охоту, деревенские танцы. Кантри всегда напоминало ей о Дьюке. Перед глазами вновь и вновь возникал старый постер с ковбоем и горячим жеребцом, висевший когда-то в ее детской. Интересно, подумала Сиена, понравился бы ее фильм деду? Разумеется, для Дьюка «Блудная дочь» стала бы всего лишь «очередным арт-хаусным кино», которое он недолюбливал. Но дед наверняка гордился бы своей внучкой и ее ролью. Она добилась всего сама, без посторонней помощи, стала звездой, как и предсказывал Дьюк, обскакав даже Пита, собственного отца.
Воспоминание о Пите расстроило девушку. Ей очень хотелось не зависеть от мнения родителей, но это было невозможно. Сиене хотелось вычеркнуть Пита и Клэр из своей жизни точно так же, как они вычеркнули ее из своей. Почему она вспоминала о них в самые счастливые моменты своей жизни, неизменно расстраиваясь и мрачнея?
В попытке избавиться от неприятных мыслей Сиена свернула на обочину и заглушила мотор. С пассажирского сиденья она схватила журнал, лежавший в стопке первым. Это был «Нэшнл инкуайрер», сборник свежих сплетен со всего мира, любимое чтиво Сиены. Номер только сегодня поступил в продажу.
Поначалу Сиене показалось, что она как-то неверно прочла заголовок. Строка помещалась над бледным, каким-то невнятным снимком, на котором, почти неузнаваемая, была изображена она сама.
Вглядевшись в фотографию внимательнее, Сиена схватилась за сердце. На снимке действительно была она, и в каком виде! Полуголая, пьяная, она кривовато сидела на ветке дерева, рядом пританцовывал фотограф с камерой. Судя по качеству снимка, он был сделан каким-то папарацци с очень большим приближением, издалека. В углу фотографии маячил Макс, руки разведены в стороны, рот разверзся, словно страшная пещера. И Сиена, и Макс были обведены красными кружками.
Заголовок был такой: «Сиена Макмаон и ее взбешенный любовник, который напропалую ей изменяет».
