Одно послание было от Инес. Подруга флегматично заявляла, что мужики — козлы, а Калифорния — полный отстой, и предлагала Сиене прилететь в Нью-Йорк, где можно будет вернуться к разбитной жизни. Прослушав запись, Сиена даже улыбнулась. Милая Инес, думала она, жизнь, увы, не так проста, чтобы ее можно было обмануть, погрязнув в череде вечеринок.
Больше посланий не было. И ни одного сообщения от родителей. Впрочем, а чего она ожидала?
Сиена раздраженно отключила мобильный и с величайшими предосторожностями вылезла из постели. Телевизор и радио она включать побоялась из опасения увидеть в новостях собственное лицо и получить ушат грязи на свою голову. Вместо этого она сходила в душ, принесший небольшое облегчение избитому телу, вытащила из чемодана элегантное платье из шелкового джерси, закрывавшее руки и шею, но обнажавшее в разрезе не пострадавшие от аварии ноги. Если ей встретятся журналисты, она будет во всеоружии.
Затем Сиена нанесла тщательный макияж. Ссадины она ретушировать не стала. Если фотографии попадут на страницы прессы, красивое лицо, украшенное царапинами после аварии, станет неплохой рекламной кампанией для нового фильма и линии косметики «Мажинель».
Надевать платье было сплошной мукой. Однако Сиена справилась с нелегкой задачей и придирчиво осмотрела себя в зеркале. Когда она вышла из номера, часы показывали ровно двенадцать дня.
В коридоре висело зеркало. Пока никого не было, Сиена остановилась возле него и еще раз оглядела себя с ног до головы. Серо-синее платье отлично подчеркивало фигуру, в разрезе мелькали стройные ноги, щиколотки были оплетены ремешками босоножек, слишком низкими по стандартам Сиены, но удобными. Волосы распущены, скулы подчеркнуты нежными румянами, полные губы покрыты влажным блеском. Синие глаза сияют даже ярче, чем обычно, должно быть, сказываются последствия перенесенного потрясения.
Уже отходя от зеркала, девушка заметила, что по привычке надела тонкую цепочку с крестиком — подарок, сделанный Максом пару недель назад. Торопливо сдергивать украшение Сиена не стала, а задумчиво принялась рассматривать темное марокканское серебро. Она сама выбрала этот крестик, потому что он был простым, без претензий, но очень симпатичным. Словно это было отражение внутреннего мира подарившего его человека.
Внезапно нежданные слезы потекли по щекам Сиены, словно плотина, перекрывавшая выход эмоциям, неожиданно рухнула сама собой.
До чего же ей не хватало Макса! Что вообще она делает одна в этом отеле?
Однако Сиена постаралась взять себя в руки. Она выдернула тонкую цепочку из-под платья и рванула за крестик. Звенья лопнули, и цепочка осталась в ладони.
Порвано, подумала девушка. Порвана цепь, порваны отношения. Закусив губу, она не дала волю слезам.
Она должна жить дальше. Как можно цепляться за человека, который тебя обманул?
Сиена хотела выбросить украшение, но не смогла. Вернувшись в номер, она аккуратно прикрыла за собой дверь, прошла к комоду и погрузила порванную цепочку в один из пустых ящиков. Пусть украшение найдет одна из горничных и куда-нибудь пристроит: сдаст в переплавку или починит и передарит какой-нибудь подружке. Возможно, новой хозяйке крестик принесет больше удачи, чем самой Сиене.
Взглянув на себя в зеркало в последний раз, девушка легким движением промокнула салфеткой глаза, расправила плечи и вышла в коридор. Она шла навстречу новой жизни, еще и не зная, сколько трудностей возникнет на этом пути.
Клэр сидела в приемной «Макмаон пикчерс», изводясь от нетерпения. На ней была все та же юбка и майка оттенка хаки, что и накануне, в светлых волосах пробивались седые пряди, лицо, и без того всегда бледное, было почти лишено красок.
— Сколько еще? — не выдержав, спросила Клэр у Тары, бессменной помощницы Пита. Это был третий подобный вопрос за пятнадцать минут.
— Миссис Макмаон, я не знаю, — вежливо ответила Тара, с трудом скрывая раздражение. Она нервно постучала кончиком ручки по столу, словно давая Клэр понять, что ужасно занята. — Поверьте, если бы я знала, то обязательно вам сказала.
Тара приблизительно представляла причину визита Клэр. Газеты пестрели заметками об аварии, в которую угодила несносная дочка Пита, а также об измене ее парня, безвестного режиссера без гроша за душой. Тара поистине наслаждалась, читая сегодняшние новости. Смазливая дуреха получила по заслугам!
Тара всегда ненавидела дочь своего босса. Более того, она жестоко завидовала Сиене, ее богатству и родству с великим Питом Макмаоном. Она сделала все, что было возможно, чтобы воссоединение босса и Сиены не состоялась, и радовалась любой неудаче ненавистной соперницы. Конечно, между Тарой и Питом никогда не было никаких сексуальных отношений. Более того, Питер не покровительствовал Таре. Но сам факт того, что она была его правой рукой, общалась с его коллегами-продюсерами и вращалась в высших голливудских кругах, невероятно Таре льстил.
Клэр Тара тоже недолюбливала. Она чувствовала в ней слабину, сочувствие к блудной дочери и презирала ее за это. Впрочем, Клэр едва ли это замечала.
Меж тем Клэр в очередной раз глянула на часы и вздохнула. Она уже двадцать минут ждала, пока освободится ее муж, чтобы с ним поговорить. Два дня Пит отсутствовал в городе, уезжая по делам, а теперь застрял на очередном бесконечном совещании. Клэр желала обсудить с ним аварию, случившуюся с Сиеной.
Две беды (авария и измена любимого), свалившиеся на дочь, взволновали Клэр. Она была так обеспокоена состоянием Сиены, что тайком — опасаясь вызвать гнев мужа, если обман раскроется, — позвонила в больницу, чтобы справиться о состоянии дочери. Выяснилось, что Сиена оставила в больнице строгие указания насчет любопытных. Она велела давать информацию о своем здоровье и местоположении только Хантеру, своему самому близкому другу. Звонок Клэр ничего не дал.
Она уже приняла решение набрать сотовый номер Пита, когда открылся служебный лифт, выпуская его самого. Пит выглядел усталым и каким-то измученным. В руке у него был портфель для бумаг.
— Здравствуй, милая, — сказал Пит, приблизившись и поцеловав жену в щеку. Одновременно он сделал жест Таре, чтобы она приготовила кофе, отчего та явно не пришла в восторг. — Ты зачем приехала? Я думал, мы увидимся только вечером.
Они вошли в кабинет Пита. Клэр вытащила из сумочки две утренние газеты, сложенные таким образом, чтобы в глаза сразу бросались заголовки. В одной газете фотография изображала Сиену и Макса Десевиля, в другой — нечеткий снимок покореженной машины Хантера, возле которой крутилась полиция.
— Только не говори, что ты не видел сегодняшних заголовков, — начала Клэр. Она ткнула пальцем в снимок «навигатора», который был сплющен на манер раздавленной жестяной банки и взрезан сверху, чтобы достать потерпевшую. — Взгляни сюда! Именно в этой машине она и ехала! Здесь написано, что машина принадлежит Хантеру.
— Хм, — только и произнес Пит, коротко глянув на фотографию. Он принялся выкладывать из портфеля бумаги. — Жаль, что за рулем не сидел сам Хантер.
