Макс поплелся в направлении отеля. Похмелье снова напомнило о себе головной болью, в желудке неприятно плескалась кола вперемешку с икрой. Максу было чудовищно одиноко и грустно. Он вспомнил о Генри и Маффи, справляющих праздник с детьми, и вздохнул. Затем на ум пришли Хантер с Тиффани. Наверняка ребята пьют шампанское в доме на берегу, обнимаются и слушают музыку.
Макс не тяготел к серьезным отношениям, но никогда так сильно, как в этот момент, он не завидовал брату и лучшему другу. Ему тоже хотелось прижимать любимую женщину к груди, встречая с ней Новый год.
Он снова с горечью подумал о Сиене. Избалованная, капризная и равнодушная богиня, окруженная свитой поклонников, она пила в этот момент шампанское и даже не вспоминала о недавней встрече. Она и не думала о том, что Макс бредет по сырой улице, отмораживая задницу и борясь с дурнотой.
А чего он ждал? В отличие от Сиены Макмаон у него не было ничего, чем можно было похвалиться. Ни денег, ни достойной работы, ни девушки. Неудивительно, что Сиена его высмеяла. Только дурак не пнет ногой жалкого неудачника вроде него.
Вот и наступил 2002 год.
Что может быть лучше?
Глава 26
Через две недели после Нового года Макс и Хантер встретились в ресторане в Беверли-Хиллз. Это было довольно уютное местечко под названием «Брассери бланк», где Хантер всегда резервировал столик в дальнем углу зала.
В этот день он успел дать три автографа настойчивым фанам, прежде чем им принесли заказ. Хантер никогда не прятался от поклонников за черными очками и козырьками бейсболок, поэтому его узнавали и донимали расспросами. Ему казалась, что лишняя маскировка никого не обманывает, зато выставляет знаменитость в глупом свете. Словно новоявленная «звезда» специально подчеркивает: гляньте, я весьма популярен, поэтому вынужден избегать назойливой публики!
К сожалению, подобные убеждения делали Хантера легкой мишенью для папарацци и досужих зевак. Он с юмором относился к происходящему и никогда не отказывал желающим перехватить автограф.
Макс находил нежелание друга прятаться за очками довольно неосмотрительным. По этой же причине он не слишком любил появляться в компании Хантера в людных местах. Интерес публики к молодому актеру особенно подчеркивал его собственную неудачливость в качестве режиссера с «фабрики грез».
— Ну, дружище, рассказывай! — воодушевленно воскликнул Хантер, подписывая еще один свой портрет для какого-то туриста из Огайо, приехавшего в Голливуд с семьей как раз ради сомнительного удовольствия повидать настоящих «звезд». — Как там Нью-Йорк? Как прошла встреча с Алексом Макфадденом?
— Собственно, рассказывать особо нечего, — вяло ответил Макс, пожав плечами. — Макфадден оказался очень воспитанным человеком, тепло отзывался о моей короткометражке, похвалил одну пьесу, прошедшую в Лондоне… Но, Хантер, он же большой человек на Бродвее! Моего жалкого опыта не хватит, чтобы работать с ним, понимаешь?
— Как же так? Ты же ставил Шекспира! Причем самые трудные драмы! Разве это называют «жалким опытом»?
— Слишком мало постановок, — вздохнул Макс. — Недостаточно для Бродвея. Ладно, не будем о моем очередном провале, этот разговор ввергает меня в депрессивное состояние. Лучше расскажи, как встретил Новый год? Где бывал?
— Да почти нигде. Мы с Тиффани ездили кататься на лыжах. Четыре прекрасных дня принадлежали только нам двоим! Никакой работы, никаких фанатов, никаких дел! Даже не помню, когда мы последний раз так много времени проводили вместе.
— Я рад за тебя, — улыбнулся Макс, наблюдая за мечтательным выражением, появившимся на лице друга. Так бывало всегда, когда Хантер говорил о любимой, и это умиляло Макса.
Официантка принесла большой графин калифорнийского мерло.
— Ты же знаешь, в моей жизни не происходит ничего авантюрного, — продолжил Хантер. — А вот ты небось оторвался на полную катушку? Скольких непорочных дев Нью-Йорка ты успел соблазнить? Трех? Пятерых? Как тебе понравилось на вечеринке друзей? — Хантер хитро подмигнул другу.
— Ты обо мне дурного мнения! — Макс притворился оскорбленным, поджал губы и принялся намазывать зерновой хлебец ароматным маслом с зеленью.
— Прекрати дурачиться, меня не проведешь!
— Я переспал всего с одной, так-то! — выдал Макс, ухмыляясь. Вспоминать об Анджеле было приятно.
— Не может такого быть! — изумленно охнул Хантер. — Должно быть, малышка того стоила! Одна девица столь солидный срок! Поразительно! Ты собираешься еще раз с ней увидеться?
— Не-а. — Макс разом запихнул весь хлебец в рот и зажмурился, жуя.
На столе появилась тарелка с карпаччо для Хантера и большая миска с поджаренными кольцами кальмара для Макса. Официантка всячески пыталась привлечь внимание Хантера, зазывно улыбаясь и наклоняясь как можно ниже, чтобы приоткрыть декольте. На Макса она и глазом не взглянула. Бедняга ощутил себя человеком-невидимкой.
— Ладно, с твоими амурными делами мы разобрались, — сказал Хантер, даже не замечая авансов официантки. — А как в остальном? — Он подцепил вилкой кусочек говядины и с ожиданием посмотрел на друга.
Макса было не узнать. Обычно, возвращаясь из дальних поездок, он трепал языком, не умолкая, рассказывал какие-то нелепые небылицы, смеялся, хлопая в ладоши и стуча кулаком по столу. Это были истории о бесконечных пьянках, вечеринках, двусмысленных ситуациях, в которых оказывался Макс и его приятели, разные свежие анекдоты. На сей же раз Макс был странно молчалив.
— Да из тебя и слова не вытянуть, — разочарованно сказал Хантер. — Как хоть год встретил?
— Неплохо, — неуверенно ответил Макс. — Э… довольно хорошо.
— Да что ты меня кормишь ерундой?! — воскликнул Хантер озабоченно. — У меня такое чувство, что ты скрываешь от меня плохие новости. Разве мы не друзья? Почему ты не доверяешь мне?
Макс подавился кальмаром и долго кашлял. Хантер быстро раскусил его, и скрывать правду было бессмысленно.
— Я… кое-кого встретил в Нью-Йорке, — промямлил он, глядя в тарелку. — На вечеринке Джерри, если быть точнее.
— Да? И кого же? — подбодрил его Хантер.
Макс поднял взгляд на друга, затем снова опустил в тарелку и неожиданно выпалил:
— Сиену.
Он не мог знать, как отреагирует Хантер на подобную новость, обрадуется или расстроится, а потому долго думал о том, под каким соусом подать новость другу. Однако ничто не подготовило его к тому выражению невероятного облегчения, которое растеклось по лицу Хантера.
— Сиену? — Он подался вперед и схватил Макса за плечи, словно собирался расцеловать. — Ты не шутишь? Ты видел Сиену? Вы разговаривали?
— Ага. Правда, всего пару минут. Просто поздоровались.
Макс не хотел рассказывать другу, как самовлюбленно, гадко вела себя Сиена, в какую избалованную стерву она превратилась.
