— Я всегда относился к тебе так же, как к своим собственным сыновьям, — пробормотал Джевдет-бей слабым голосом.
— Неправда! Иначе почему вы не отдали меня, как их, в Галатасарайский лицей? Я тоже мог бы ходить туда с этими барчуками. Но нет, вы засунули меня в военное училище!
— Я не знал, что ты так относишься к военной службе!
— А как прикажете к ней относиться? Пока у меня отмерзали ноги под Сарыкамышем,
[64]
вы в Стамбуле торговали сахаром. Я чудом выжил под Сакарьей, а вы тем временем расширяли свое дело! — Чуть не плача, Зийя наклонился к Джевдет-бею. — А теперь я встретил эту женщину… Это мое последнее утешение, дядя, понимаете? Больше у меня ничего в жизни не будет!
Джевдет-бею стало тревожно. Изо рта у племянника пахло перегаром. «Для храбрости выпил! Стало быть, деньги ему нужны, чтобы потратить их на женщину… И он решил выманить их у меня!» Ему хотелось пожалеть Зийю, но не получалось — напротив, он чувствовал какое-то смутное отвращение к этому человеку, который, ничуть не смущаясь, говорил, что собирается бросить жену и ребенка. «Покойный отец дал бы ему от ворот поворот! Но я что могу ему сказать?»
— Если вы мне сейчас ничего не дадите, я от вас так просто не отстану! — закричал Зийя.
— Сядь, сынок, сядь, — пробормотал Джевдет-бей. Увидев, что Зийя с убитым выражением на лице по-прежнему стоит, покачиваясь, и смотрит на него, он быстро сказал: — Я дам тебе денег, дам. Но тебе надо немного прийти в себя. Столько лет прошло, и вот что, оказывается, ты про меня думаешь!
Зийя, казалось, был ошеломлен.
— Можно, я закурю? — спросил он и, не дожидаясь разрешения, взял лежащую на столе пачку. Руки у него дрожали, вид был жалкий.
Джевдет-бей смотрел на сигарету в руке племянника и чувствовал себя вконец изнуренным — не было сил ни думать, ни говорить. Хотелось уснуть долгим, глубоким сном. Наконец он спросил:
— Сколько ты хочешь?
— Немного. Ну, чтобы можно было открыть лавку в Каракёе и начать торговлю. И еще, может быть, чтобы снять квартиру в Таксиме… — Зийя нервно затягивался, стараясь выглядеть нерешительным.
— Ох! Где же я столько найду? — спросил Джевдет-бей. — Я не думал, что…
Зийя начал что-то гневно говорить, но Джевдет-бей, желая показать, что не слушает, приложил ладони кушам.
— Я от вас не отстану. Буду преследовать вас, как призрак! — Зийя снова вскочил на ноги, наклонился к Джевдет-бею и дышал на него перегаром.
Джевдет-бея опять на несколько минут скрутил приступ жестокого кашля. Потом он ненадолго замолк и снова зашелся кашлем, нагнувшись так близко к столу, что казалось, вот-вот стукнется об него подбородком. К лицу прилила кровь, глаза болели, словно были готовы выскочить из орбит. В какой-то момент, обратив внимание, как тяжело колотится сердце, Джевдет-бей подумал, что сейчас умрет; потом понял, что ничего с ним не случится, но сама мысль о том, что он мог умереть вот так, скрючившись от кашля, на глазах у Зийи, пытающегося выудить у него деньги, показалась ему настолько невыносимой, что он не сумел сдержаться. Указав испуганно уставившемуся на него племяннику на дверь, он выдавил из себя:
— Вон! Вон! Потом поговорим!
Зийя стоял у стола и дрожал. Должно быть, хотел что-то сказать, но губы у него тряслись, и он молчал, пытаясь спрятать зажатую в руке сигарету, как будто гнев дяди вызвало не его дерзкое поведение, а то, что он осмелился закурить в его присутствии.
— А ну, выметайся отсюда, неблагодарная ты скотина! — прохрипел Джевдет-бей, пытаясь справиться с кашлем. Потом понял, что это бесполезно. Увидев, что Зийя выходит из кабинета, хотел что-то сказать ему вслед, но сил уже не было. В легких и в горле полыхал огонь.
Немного придя в себя, Джевдет-бей достал платок и вытер капли пота со лба. Сидя в кабинете наедине с самим собой, он чувствовал себя старым и немощным. «Призрак! — пробормотал он. — Как точно сказал! Призрак…» Потом он попытался собраться с мыслями и оправиться от потрясения. «Призрак, стало быть! Ну ладно, посмотрим…»
Глава 13
СВАТОВСТВО
Такси, в котором пахло дядиной трубкой и тетиными духами, проехало по улицам Енишехира
[65]
и свернуло в квартал, застроенный одинаковыми домами. У одного из них Омер сказал шоферу остановиться. Увидев освещенные окна гостиной, он почувствовал, что волнуется. Вчера он уже приезжал сюда, встречался с Назлы. Сегодня же должно было состояться так называемое «сватовство».
Не успели они позвонить в дверь, как им тут же открыли.
— Разрешите представиться, меня зовут Джунейт, а это моя жена Маджиде! — сразу взял быка за рога дядя, но открыл им, как оказалось, не Мухтар-бей, а какой-то незнакомый высокий и худощавый господин.
— А я — Рефет-бей. Да, вас ждут. Они наверху. Я сейчас случайно оказался внизу, вот и открыл дверь. Вы, должно быть, Омер-бей? Очень приятно. Я прихожусь Назлы дядей. Проходите, пожалуйста…
«Глупый и болтливый тип», — было написано на тетином лице, когда она направлялась к лестнице.
Наверху лестницы вдруг показался Мухтар-бей — спустился на несколько ступенек вниз, но потом, видимо, решил не загораживать проход, вернулся назад. Обернулся, как будто кого-то потерял, облегченно вздохнул, увидев Назлы, и заговорил:
— Добро пожаловать, добро пожаловать, прошу!
— Дядя, это Назлы, — сказал Омер. Те уже пожимали друг другу руки. — А это моя тетя Маджиде.
— Ты меня помнишь? — спросила тетя.
— Мне кажется, что помню, Маджиде-ханым, — ответила Назлы.
Дядя и Мухтар-бей тоже пожали друг другу руки. Похоже, они чувствовали себя немного не в своей тарелке. Да и не только они.
— Прошу вас, эфенди, прошу, только после вас… — сказал Мухтар-бей и принялся давать указания горничной, которая принимала у них пальто.
Назлы тоже потянулась к пальто Маджиде-ханым, но та хотела непременно повесить его на вешалку самостоятельно.
Войдя в гостиную, тетя Маджиде спросила:
— Мы не опоздали?
— Нет-нет, не опоздали, — сказал Мухтар-бей. — Да что же вы сели в уголке? Извольте сюда…
— Нет-нет, спасибо, — поспешно ответила тетя. Выбранное ею кресло действительно стояло в углу, но с него было очень удобно наблюдать за Назлы. Омер это заметил, а потом с волнением увидел, что Мухтар-бей садится рядом с ним.
Наступила тишина.
Потом Рефет-бей, словно продолжая начатый внизу разговор, сказал:
— Я вообще здесь случайно оказался. Проезжал мимо, дай, думаю, зайду к Мухтар-бею. Я не знал, что вы приедете. — Вид у него был извиняющийся.
