— Большая часть нашей прислуги так благодарна за то, что имеет работу, что и не помышляет об уходе, — промолвила Ева.
— Судя по тем немногим, с кем я говорила, они не уходят лишь потому, что недостаточно хорошо говорят по-английски, чтобы искать другое место, — возразила Дафна. — Боннэ сообщила мне, что дом полон иностранцев. Она их недолюбливает.
— Я думал, Боннэ француженка, — заметил Хэл.
— Так оно и есть. Француз не иностранец, тебе следовало бы знать, Хэл. О Боже! Ева, что вы сделали с кухней? Где старая плита?
Ева испуганно посмотрела на Хэла, тот пожалел ее.
— Не надо винить Еву, плиту много лет назад убрала Делия и установила современную.
— Я не умею обращаться с новомодными плитами, — заявила Дафна.
Хэл подумал о современной, облегчающей труд плите в теткиной парижской квартире, но промолчал.
— И конечно, холодильник. В мое время у нас был погреб со льдом — льда столько, сколько понадобится, круглый год.
— Питер переделал старый ледник в беседку, — произнес Хэл.
— Ничего умного я от него и не ожидала. Что пользы от беседки, поставленной в месте, которому изначально предназначалось находиться в тени большую часть года?
— Туда попадает закатное солнце, — сказала Ева. — Там приятно бывать летними вечерами.
— Ничего подобного, если только здешний климат в корне не изменился. Разумеется, на юге Франции можно сидеть на открытом воздухе сколько пожелаешь. Погода — еще одна вещь, которая французам удается гораздо лучше, чем англичанам. Это ваш повар?
Маленький, чудаковатого вида человек в поварском колпаке смотрел на Дафну с подозрением.
— Он не англичанин, это очевидно. — Она обратилась к нему по французски, и тот вздрогнул, а потом ответил с сильным акцентом. — Русский. Я так и думала.
— Он учился в Париже, — сообщила Ева.
— Учился на кого? — задала вопрос Дафна, открывая дверь в помещение для мытья посуды. Она втянула носом воздух, поморщилась и объявила, что дренажная система до сих пор не отремонтирована, а водосток в моечной сопротивляется всем усилиям устранить в нем неполадки.
— Она ведь не была ответственной за хозяйство в доме, всего лишь хозяйской дочерью! Почему же мы слышим о водостоках и кухонных лестницах? — сердито прошипела Ева Хэлу.
— Вы ошибаетесь. Когда умерла моя бабушка, домоправительницей стала Дафна, и она вела дом несколько лет, пока не вышла замуж и не уехала.
— Полагаете, она захочет обследовать и чердаки?
— Я бы не удивился.
Однако Дафна удовлетворилась тем, что бегло прошлась по спальням, критикуя мебель, шторы, ковры, отпуская замечания по поводу мягкости матрацев («Всегда лучше спится на жестких матрацах») и фыркая по поводу такой роскоши, как дополнительно пристроенные ванные комнаты.
— Афиширование семейного бизнеса! Мрамор выглядит вульгарно!
Хэл знал, что в ее доме во Франции имеется несколько огромных ванных комнат, отделанных преимущественно мрамором.
— Это английский мрамор, — с достоинством промолвила Ева.
Хэл подумал, уж не надеется ли она с помощью отечественного мрамора уравновесить наличие иностранного элемента среди прислуги.
— Напрасно. Итальянский лучше во всех отношениях.
Покрасневшая от обиды и негодования Ева наблюдала, как Дафна без стука прошествовала в спальню Розалинд.
Хэл признавал, что комната выглядит неопрятно, но была ли необходимость сообщать Еве, что у ее дочери склонность к неряшливости, на которую следует обратить внимание?
— Если девушка не содержит свою комнату в чистоте, можно ли ожидать от нее хороших манер и надлежащих моральных устоев?
Ева раздраженно ответила, что горничная еще не приходила.
— Горничная! Чтобы ликвидировать беспорядок, одной горничной не обойтись. А еще я заметила, что девушка не спускалась к завтраку, и теперь понимаю почему: сидела здесь в пеньюаре, словно модель из какого-нибудь дешевого журнала для прислуги. И это в столь поздний утренний час! Я рада, что она не приходится мне родственницей.
— Питер относится к ней как к дочери!
— Очень глупо с его стороны.
Ева больше не могла этого выносить. Сказав, что кофе подадут через несколько минут в утренней комнате, а ей надо присмотреть за вещами и миссис Вульф должна ее извинить, она бежала прочь, слыша за спиной, как Дафна звенящим от благородного негодования голосом указывает Хэлу, что с багета рам, висящих на лестничной площадке, пыль не стиралась месяцами.
— Ну вы и штучка, — покачал головой Хэл. — Когда эти рамы прежде протирались? Какое вообще вам дело до пыли?
— Поддерживать соответствующий уровень — очень важно. Питер женился на этом ничтожестве, обладающем в высшей степени мещанской натурой; ну так ей придется узнать, что означает вести такой дом, как этот. А ее дочь — сплошное неприличие. Сколько ей лет? Семнадцать. Если у матери есть хоть капля чутья, она как можно скорее выдаст дочь замуж. Если же не сделает этого, то хлебнет с ней беды, помяни мое слово.
— Она только что приехала из пансиона благородных девиц.
— Из пансиона благородных девиц? Какая польза может быть от него подобной девице? Только предоставляет лишние возможности выкинуть какой-нибудь фокус. Где она была? В Швейцарии?
— В Германии.
— Достойно сожаления. Должна сказать тебе, Хэл, Германия — это скверно. Я в последнее время в Германию ни ногой. Давай-ка выпьем кофе, надеюсь, на сей раз они не забудут о кофейных зернах.
— Я позабочусь, — произнес Хэл.
Пока они шли по лестничной площадке, он размышлял над комментариями своей тетки. Да, верно, Дафна всегда умела учуять интригу, и ей не потребовалось увидеть Розалинд высаживающуюся с поезда в Престоне, чтобы понять, что она в чем-то замешана.
— По крайней мере за перилами ухаживают как следует, — одобрила миссис Вульф, проводя рукой по гладкому и блестящему красному дереву. — И подпорки из кованого железа тоже не пыльные.
Под ними, в холле, Питер разговаривал с крупным мужчиной в темном костюме. Горничная стояла с перекинутым через руку пальто гостя, держа его черную фетровую шляпу. Мужчины обменялись рукопожатием, гость облачился в пальто, и отворившаяся на миг входная дверь впустила порыв ледяного воздуха. Горничная поспешно захлопнула ее.
— Кто это был? — осведомилась Дафна, величественно шествуя вниз по красивой резной лестнице.
— Деловой знакомый, — ответил Питер.
— Мистер Шеклтон? — спросил Хэл.
Питер бросил на него острый взгляд.
— Да. Он старается оказать нажим, я говорил тебе, что он в наших краях всего на несколько дней.
