Однако суд над Энди забылся гораздо быстрее, чем следовало ожидать. И повинен в этом был лорд Честерфилд.
По окончании суда он вышел вперед. Толпа вновь негромко загудела.
От имени жителей города викарий выразил лорду свои соболезнования по поводу исчезновения его сына.
Лорд сухо кивнул и прокашлялся. Затем он сообщил жителям Эденфорда две новости.
Во-первых, по приказу короля Карла налог в пользу английского флота был поднят с пятидесяти до семидесяти пяти фунтов. Эта сумма должна компенсировать снижение суммы сборов на постройку военных кораблей с соседнего Тивертона.
Во-вторых, Джон де Ла Барр, известный торговец тканями из Эксетера, получил королевскую охранную грамоту. Это означало, что город не только не получит восьмисот пятидесяти фунтов, которые де Ла Барр задолжал его жителям, но и не сможет потребовать возвращения этого долга впредь.
Городскому хозяйству нанесли тяжелый удар. Целый год работы пошел насмарку, и жители были бессильны что-либо изменить. Не с первым городом случилось подобное. Король действовал обдуманно и жестко, поскольку отлично знал, что в Эденфорде живут пуритане.
Глава 13
Итак, жертва вступилась за своего преследователя. Энди осознавал всю парадоксальность ситуации. Если бы Кристофер Мэтьюз промолчал и предоставил главному констеблю и нотариусу сделать свое дело, длинная рука Лода не настигла бы его. Но викарий, сам того не зная, встал на защиту своего врага.
После суда прошла неделя. Энди лежал на ковре перед очагом в гостиной священника. Размышляя о происходящем в Эденфорде, он пришел к выводу: Кристофер Мэтьюз упростил его работу до предела.
Мысленно юноша перебирал улики против викария: этот человек допустил дискредитирующие высказывания в адрес короля Якова, обвинив покойного монарха в безнравственности; алтарь в церкви не был обнесен ограждением и располагался не там, где положено. Осквернение алтаря начальником полиции во время суда происходило на глазах у всего города. Даже если никто из жителей не согласится дать показания против Мэтьюза, остается лорд Честерфилд. Он тоже все видел.
Вспомнив о наряженном в кружева лорде, Энди спросил себя, узнал ли его Честерфилд. На суде на какое-то мгновение ему показалось, что да. Но теперь юноша начал сомневаться в этом. Его беспокоила и другая мысль. Согласится ли лорд Честерфилд давать показания против человека, который так успешно помогает ему в управлении производством?
Шум на втором этаже дома отвлек Энди от раздумий. Наверху кто-то захлопнул тяжелую книгу и передвинул стул. С того момента как викарий, Нелл и Дженни пожелали юноше доброй ночи, прошло уже более часа. Однако в комнате Мэтьюза все еще горел свет. Возможно, он готовился к воскресной службе. Энди вздохнул. Ему хотелось, чтобы домашние побыстрее заснули. Пора расшифровать послание епископа, а пока не все улеглись, заниматься этим небезопасно.
Энди получил письмо рано утром, и передал его не кто иной, как сам Кристофер Мэтьюз. По словам викария, посыльный надеялся найти Энди в Тивертоне, Эксетере или Плимуте, но случайно навел справки в Эденфорде. Викарий усмотрел в этом Божий промысел. Энди прекрасно понимал, что Божий промысел здесь ни при чем: посыльный знал, где его искать.
Энди поднялся и посмотрел, что делается наверху. Свет еще горел. Может, викарий вообще не собирается ложиться? Тайный агент достал послание епископа. Он решил рискнуть. Вряд ли в столь поздний час кто-нибудь из домашних спустится вниз.
Увидев знакомый круглый почерк, Энди почувствовал, как соскучился по Лондону — по епископской библиотеке, стряпне толстяка повара, ночным беседам о рыцарях и приключениях. Как не похоже было все это на убогую обстановку дома викария!
Открыв Библию, молодой человек подвинулся поближе к огню, растянулся на животе и взялся за шифровку. Сообщение гласило: (64/1/4/1–7). (60/2/3/1–6). (20/11/5/7–11). (60/2/5)? (46/4/17/1–4). (57/4/1/1–15). «Благодарю Бога моего, всегда вспоминая о тебе. Да не обольстит вас никто никак. Нечестивый падет от нечестия своего. Не помните ли, что я, еще находясь у вас, говорил вам это? Ибо время начаться суду. Итак, братия мои возлюбленные и вожделенные, радость и венец мой, стойте так в Господе, возлюбленные».
Энди нахмурился. Послание встревожило юношу. Он перечитал строки еще раз. Почему епископ так волнуется за его работу? Хотя тон письма был дружелюбным, в нем звучали и тревожные нотки. «Да не обольстит вас никто никак». Почему епископ думает, что кто-то хочет обольстить его? «Не помните ли, что я, еще находясь у вас, говорил вам это?» Энди попытался понять, на какой разговор намекает патрон. Может, речь идет об их споре после суда над Маршаллом Рамсденом? Не исключено. Или епископ беспокоится, что он может привязаться к Кристоферу Мэтьюзу? Или Лода просто вводят в заблуждение?
И к чему это упоминание о времени: «Ибо время начаться суду»? Хочет ли епископ сказать, что срок пребывания в Эденфорде подходит к концу? Но почему? Несмотря на сентиментальную фразу в конце письма, которая не удивила Энди, у него возникло ощущение, что епископ Лод сомневается в нем.
Когда последние дрова в очаге прогорели, оставив лишь мерцающие угли, Энди вложил письмо в Библию и лег на спину, наблюдая за отблесками света на стенах и потолке. Он с любовью думал о епископе, избавившем его от ужасной жизни в Морган-холле. Только два человека пытались спасти Энди: епископ Лод и адмирал Морган. Один звал его к себе, а другой гнал от себя. «Покинуть судно!» — Энди улыбнулся, вспомнив слова деда. Теперь, спустя несколько месяцев после побега из отцовского дома, он не понимал, что держало его в Морган-холле. Пусть поместье достанется Филиппу. Придет время, и Энди построит что-нибудь грандиозное, принадлежащее лишь ему одному, и никто не сможет это отнять.
Конечно, жизнь в Морган-холле скрашивало присутствие дедушки. А смог бы он уехать оттуда, будь старый адмирал еще жив?
«Мне всегда казалось, что от священников мало проку». Разве не так отозвался адмирал о епископе? Энди тихонько засмеялся. Интересно, подружился бы его дед с епископом, если бы они встретились?
«Они так похожи, — думал Энди, — оба пылкие идеалисты, для которых превыше всего слава отечества». Епископ бьется за Англию в церкви, адмирал сражался за нее на море. Оба они одиночки. Ни тот ни другой никогда не имели близких друзей. Правда, у адмирала когда-то, еще до рождения Энди, был Джон Хокинс и Джорджиана, а у епископа есть Тимминс, которого вряд ли можно считать другом, скорее доверенным лицом. У обоих не было никого ближе Энди: он любил их, а они любили его.
И адмирал, и епископ достигли вершин, пройдя нелегкий и долгий путь. Амос Морган был сыном судостроителя, а Лод происходил из семьи торговца тканями. Это особенно восхищало Энди: оба они — сильные люди, несмотря ни на что верившие в свою мечту и старавшиеся любой ценой добиться ее осуществления.
Внезапно Энди замер. Тревожная, лишающая покоя мысль пришла ему в голову. Она охладила его пламенный восторг так же, как вода гасит огонь. Не успел он обдумать ее, как следом возникла еще одна, столь же обескуражившая. Лежа с открытыми глазами, Энди пытался справиться с нахлынувшими на него сомнениями.
