Лицо Присциллы вспыхнуло багровым румянцем. Ей стало трудно дышать. В этот миг она с ужасом осознала, что Дэниэл Коул хладнокровно вел игру, в которой она и ее близкие были пешками.
— Иными словами, вы собираетесь жениться на ней из-за акций?
— Тебе же объяснили: я всегда получаю то, что хочу.
Присцилла лихорадочно пыталась найти выход из сложившейся ситуации. Коул был прав: Констанция никогда не поверит, что ради акций ее избранник готов играть жизнями людей. До сего дня Присцилла и сама сочла бы это клеветой. Внезапно ее осенило.
— Ну что ж, мистер Коул. Вы победили. Я продам вам наши акции в обмен на обещание оставить маму в покое.
— Присцилла, дорогая, для женщины ты слишком умна. К сожалению, твое предложение запоздало. Зачем платить за то, что достается даром? К тому же вместе с акциями я получаю женщину, которая будет согревать мою постель холодными зимними ночами.
Присцилла больше не могла сдерживаться.
— Вы бесчувственный, распутный…
В этот миг в дверях показалась ее мать.
— А вот и она! — расцвел Дэниэл Коул. Раскрыв объятия, он пошел навстречу Констанции.
С ужасом и отвращением Присцилла смотрела на то, как Констанция подставила Коулу щеку для поцелуя. Оба беспрестанно улыбались. Оскорбленная увиденной картиной, девушка пулей вылетела из комнаты, сбежала вниз по лестнице, выскочила на улицу и упала на заднее сиденье экипажа.
Пока Дэниэл Коул и Констанция не спеша прощались, она ломала голову над тем, как помешать этому страшному человеку.
Констанция Морган сияла от счастья. Если бы Присцилла не смотрела с отсутствующим видом в окно экипажа, Констанция поведала бы дочери, как прекрасно она провела время и какой чудесный человек Дэниэл Коул. Между тем Присцилла прилагала немалые старания, чтобы ее раздражение не вырвалось наружу. Девушке хотелось прикрикнуть на мать — может быть, хотя бы это заставило ее очнуться — и выложить ей всю правду. Но она понимала: пока мать пребывает в эйфории, говорить с ней бесполезно. Лучше повременить денек-другой. Она расскажет матери о том, что случилось, чуть позже — когда впечатления от поездки в Бостон слегка потускнеют. И она постарается, чтобы ее поняли правильно.
Размышляя дорогой над тем, как открыть матери глаза на Дэниэла Коула, Присцилла совершенно неожиданно для себя пришла к выводу, что в том, что происходит сейчас с Констанцией, нет ничего исключительного, хотя ее поведение и свидетельствует об очень серьезной болезни. Ради своих личных интересов люди частенько забывают о Боге. Формально они продолжают считаться верующими, но духовная восприимчивость ими уже потеряна. Церковь сохраняет свое влияние на таких прихожан, однако этих людей волнует прежде всего их положение в обществе и их мошна. Они по-прежнему отправляют религиозные обряды, но делают это для проформы. Кажется, она читала о чем-то похожем в Библии.
Как только экипаж Морганов подъехал к дому, Присцилла бросилась в отцовский кабинет и взяла в руки Библию. Через несколько минут она обнаружила то, что искала:
«Знай же, что в последние дни наступят времена тяжкие. Ибо люди будут самолюбивы, сребролюбивы, горды, надменны, злоречивы, родителям непокорны, неблагодарны, нечестивы, недружелюбны, непримирительны, клеветники, невоздержаны, жестоки, не любящие добра, предатели, наглы, напыщенны, более сластолюбивы, нежели боголюбивы, имеющие вид благочестия, силы же его отрекшиеся. Таковых удаляйся»
[18]
.
— «Имеющие вид благочестия, силы же его отрекшиеся», — несколько раз повторила девушка вслух. Она вспомнила, как колонисты проводят священный день отдохновения — воскресенье. Каждую неделю повторяется одно и то же. Вся работа прекращается после полудня в субботу. Зачем? Чтобы подготовиться к воскресенью. Предполагается, что это время нужно посвятить чтению Библии и молитвам, но на деле большинство людей проводит его в праздности. Когда наступает воскресное утро и колокол созывает прихожан на службу, все меньше и меньше семей покидают свои дома и направляются в церковь. Причем даже те, кто приходит в храм, делают это бездумно. Они не ощущают благоговейного трепета от предстоящей встречи с Богом. Для них это рутина, они просто участвуют в публичном представлении, демонстрируя окружающим свою добропорядочность.
Нынешние прихожане скорее озабочены ежегодным распределением мест в церкви, чем общением с Богом. Присцилла отлично помнила, что самые жаркие споры среди колонистов разгорелись после того, как церковному комитету не удалось добиться для миссис Александр и ее мужа-судьи места в первом ряду. Это памятное событие подтверждало теорию Присциллы: людей куда больше волнуют их положение в обществе и личное преуспевание, чем Евангелие.
Мистер Хейл готов молиться часами, но не может уделить и пяти минут собственной дочери. Его преподобие Расселл знает, как начать проповедь, но не знает, как ее закончить. Не раз случалось, что песочные часы переворачивали трижды, прежде чем он произносил последнее слово. Каждое воскресенье после молитвы оглушительный грохот опускающихся сидений возвещает о том, что прихожане озабочены только тем, как бы поскорее сесть, и их совершенно не волнует, услышит ли Господь обращенные к Нему молитвы.
Как и древнему Израилю, колониям требовался духовный лидер. Им нужна была своя Девора. Вопрос в одном: с чего начать? И тут улыбка скользнула по губам девушки — она начнет со своей скамьи.
Присцилла взяла в руки бумагу и перо и принялась писать приглашения. Она извещала девушек, с которыми сидела в церкви на одной скамье, что в ее доме будут проходить еженедельные библейские занятия. Тех, кто решит посещать эти занятия, она предложила называть «Дочери Деворы».
— Не думаю, что мой отец одобрит наши встречи, — сказала Табита Хейл.
Собравшиеся в гостиной девушки согласно закивали головами.
— Мы не делаем ничего дурного! — произнесла Присцилла твердым голосом.
Она обвела глазами всех присутствующих. Рядом с ней сидела Энн Пирпонт. Как и Присцилла, Энн не разделяла опасений Табиты. По правую руку от Энн сидела Пенелопа Чонси. После того как исчез Филип, Присцилла и Пенелопа сблизились. В церкви Пенелопа теперь садилась только на скамью для молодых леди. Около Пенелопы на краешке дивана притулилась Эмма Александр, застенчивая и милая девушка, дочь городского юриста, занимающегося имущественными делами (не так давно он стал судьей). Подле Эммы расположились Табита Хейл и Рут Купер, дочь преуспевающего торговца обувью, владельца магазинов в Бостоне, Роксбери и Кембридже.
— Наша цель — молиться за духовное возрождение колонии, — сказала Присцилла. — Что же тут плохого?
— Разве это не мужское дело? — спросила Пенелопа.
— Это дело каждого христианина, — ответила Присцилла. — И не важно, мужчина он или женщина.
Однако ее довод не показался девушкам убедительным. И тогда она, чуть поразмыслив, сказала:
