После того как молодой человек ушел, Энн и миссис Пирпонт взялись укладывать младших детей. Минут через двадцать малыши уже лежали в кроватках, и Энн занялась собой: она переоделась в ночную рубашку и села у окна спальни. Ее сестры уже давно перестали возиться под одеялом и уснули, а она все еще сидела у окна и машинально расчесывала свои длинные густые волосы.
Энн думала о Джареде. И о его просьбе. Ей тоже хотелось побыть с ним наедине, но она не знала, как заговорить об этом с родителями. Она никогда не слышала, чтобы отец и мать вели разговоры на подобные темы. И хотя Энн не сомневалась, что ни она, ни Джаред не сделают ничего дурного, ей было неловко обращаться с такой просьбой к матери.
Представив, как она лежит в постели рядом с Джаредом Морганом, Энн по-девчоночьи хихикнула. Затем она бесшумно встала и приоткрыла окно.
Свежее дыхание ночи коснулось лица девушки. С минуту Энн стояла молча, задумчиво вглядываясь в темноту, а затем начала тихонько напевать. Этот гимн — своего рода парафраз Песни песней — она услышала от Эммы Александр. Сначала Энн смущали его слова, однако, поразмыслив, она пришла к выводу, что в них нет ничего дурного. Это была просто песня о любви. Очень красивая песня. Поэтичная. Полная гармонии. Из сборника «Псалмы залива». Разве священники могли допустить, чтобы в церкви исполнялось что-то неподобающее? Разумеется, нет! А еще эта песня напоминала ей о Джареде.
Расчесывая волосы, Энн вполголоса пела:
Пусть он приникнет ко мне устами,
Пусть целует меня.
Ласки его, горячие ласки
Слаще вина.
Ты кобылице царской подобна,
Возлюбленная моя,
На смуглой шее, гибкой и стройной,
Ожерелья звенят.
Как же к лицу тебе, моя радость,
Золото с серебром.
Нард мой душистый благоухает
Ночью и днем.
О мой возлюбленный!
Мирры пучок ты
Между моих грудей.
Кистью кипера
[20]
ты мерцаешь
Средь виноградных гроздей.
Как только смолк ее нежный голосок, за окном раздались аплодисменты. От неожиданности Энн уронила щетку, и та со стуком упала на пол. Девушка вскочила и, придерживая ворот ночной рубашки рукой, выглянула во двор.
Всего в нескольких футах от себя она увидела смеющееся лицо Джареда Моргана. Он удобно устроился на толстом суку развесистого вяза, стоящего прямо под окном спальни, и самозабвенно хлопал в ладоши.
— Джаред Морган! — быстро прошептала девушка, открывая пошире ставни. — Ты напугал меня до смерти! Что ты здесь делаешь?
— Я-то? — как ни в чем не бывало переспросил юноша и, озорно улыбнувшись, добавил: — Надо быть романтичной, Энн. Ты ведь сама подкинула мне эту идею, — и он весело пояснил: — Помнишь? Пару месяцев назад ты читала мне стихи… Ну, те, о влюбленных, которые покончили с собой.
— Ты говоришь о Ромео и Джульетте!
— Точно! Теперь вспомнила? Ромео ночью пробрался в комнату Джульетты. Тогда ты сказала, что это очень романтично. Вот я и решил последовать его примеру.
— Но ведь я сказала это давным-давно, а залез ты на дерево сегодня! — с изумлением воскликнула Энн.
— Извини, Джульетта, но тогда было холодно.
— Прости! Я не хотела умалять твой подвиг. Это очень мило.
— Правда?
— Правда.
— Какие у тебя красивые волосы.
Энн провела рукой по своим волосам.
— Я их только что расчесала.
— Знаю.
— Вот как? И давно ты за мной подглядываешь?
— Во всяком случае я слышал, как ты поешь.
Энн жарко покраснела. Ее смутило не то, что Джаред слышал ее пение, а то, что она пела.
— Я не хотел тебя смущать, — сказал Джаред быстро. — Мне очень понравилось. Честно. Просто я сидел на дереве, а ты вдруг запела… Бежать было поздно.
— Я рада, что ты услышал эту песню, — сказала Энн просто.
Молодые люди немного помолчали.
— Как хорошо, — произнес наконец Джаред. — Так тихо, и мы одни.
— И правда, хорошо, — ответила Энн и улыбнулась своей чудесной светлой улыбкой.
Они помолчали еще немного, а потом Джаред с подчеркнутым равнодушием заявил:
— Ну, пора и честь знать. Думаю, на сегодня романтики хватит.
— Джаред Морган! — Энн надула губки.
— Я пошутил! — Джаред озорно улыбнулся. — Мне нравится быть с тобой. Если бы мы могли чаще встречаться наедине…
— Ладно! — решилась Энн. — Я поговорю с мамой.
— Правда? — Джаред сделал вид, что от восторга вот-вот упадет. Энн испуганно вскрикнула. — Ты действительно хочешь попросить об этом миссис Пирпонт?
Вместо ответа Энн распахнула ставни и села на подоконник. Джаред придвинулся к ней по ветке.
— Обещаю, что я это сделаю, — сказала Энн.
— Значит, завтра мне будет известен ее ответ?
Энн кивнула.
— Погоди! Завтра же я еду в Бостон, — хлопнул себя по лбу Джаред.
— Вот как?
— Да. Я собирался сказать тебе да забыл. Мама хочет, чтобы я встретился с мистером Коулом. Ему нужно о чем-то со мной поговорить.
— И ты не знаешь, о чем?
Джаред пожал плечами.
— Нет. Но мама считает, что это очень важно, и я не стал с ней спорить. Так что я узнаю о решении миссис Пирпонт только послезавтра.
— Выходит, тебя не будет весь день?
— Наверное. Но я постараюсь вернуться пораньше.
— Я буду скучать по тебе, — тихо сказала Энн.
И тут словно какая-то неведомая сила толкнула их друг к другу.
— Я люблю тебя, Джаред, — прошептала Энн.
— Знаю, — проговорил он с улыбкой.
— А ты? Ты ничего мне не скажешь?
— Зачем говорить то, что и так очевидно? — сказал он, поддразнивая ее, и вновь продвинулся вперед. Ветка угрожающе скрипнула. Но Джаред упорно продолжал тянуться к Энн. Ему хотелось прикоснуться к ее мягким губам, к ее теплой коже. Мгновение спустя их губы встретились.
— Я люблю тебя, Энн, — серьезно и ласково произнес Джаред. — Никогда не забывай об этом.
— Не забуду, — прошептала девушка, и молодые люди вновь поцеловались.
Назавтра в полдень Джаред Морган сидел на товарном складе, находящемся в гавани Бостона рядом с пристанью Кларка. Напротив него за исцарапанным деревянным столом восседал Дэниэл Коул и, попыхивая сигарой, подписывал бумаги. Хотя юноша прибыл на встречу в назначенное время и ждал уже около получаса, разговор с мистером Коулом пока не состоялся. Коулу приходилось беспрерывно подписывать бумаги, вести переговоры и отдавать распоряжения. Джаред между тем незаметно зевал и в раздумье смотрел на коммерсанта.
