Мэйджи удивленно взглянул на Джареда.
— Я могу тебя понять, парень, — задумчиво произнес Патрик Трэйси, оглаживая бороду. — Но сердиться на нас не стоит: мы пираты, а не вербовщики.
На его лице появилась брезгливая гримаса.
— Кстати, с этим крысиным племенем тебе никто не мешает разобраться при встрече.
И тут вперед выступил Вир.
— Когда мы вернемся в Бостон? — спросил он дрожащим голосом.
Первый помощник вновь заулыбался.
— Трудно сказать. Видишь ли, сынок, не в каждом порту нас встречают с распростертыми объятьями.
Сзади послышался смешок боцмана.
— Поймите, джентльмены, мы — пираты. И законопослушные граждане Бостона, Лондона, Бристоля и многих других портов мира имеют отвратительное обыкновение вешать нас на реях. Боюсь, в нашем деле есть свои неприятные стороны.
— Потому-то нам и пришлось набирать новых моряков, — хохотнул Витмор.
— И все же, джентльмены, — не обращая внимания на боцмана, продолжил Патрик Трэйси, — это выгодный промысел, особенно для нашей команды. Ни один корабль, плавающий под «Веселым Роджером», не сравнится с «Голубкой». Как правило, на всех пиратских судах команда в два раза больше, чем у нас. Капитаны этих лоханок думают, что это им поможет, — ирландец презрительно покачал головой. — Глупцы, они просто не умеют драться. Мы нападаем на корабли с такой же командой, как у нас. Вступая в бой, мы сражаемся один на один. Надеюсь, вы, джентльмены, умеете обращаться с саблей. Я не ошибся?
— Никогда не держал ее в руках, — сказал Мэйджи.
— Я тоже.
— И я.
— Жаль, — сказал Патрик Трэйси. — Хочется верить, что вы быстро освоите эту науку. Так о чем я говорил?
— О тактике боя, — напомнил Витмор.
— Ах, да! Видите ли, джентльмены, нам удалось уцелеть только потому, что мы умеем драться. Хотя, говоря начистоту, это не так уж и сложно — команды торговых судов никуда не годятся. И знаете, что я вам скажу, сынки, — произнес Патрик Трэйси с чувством, — вы вытянули счастливый жребий. Вас ведь могли продать на торговое судно, — он с отвращением передернул плечами. — Об этом даже страшно подумать. Жизнь пиратов во сто крат легче. Да и жалованье у нас больше. На пиратском судне вы можете повеселиться всласть; никто вас за это не осудит и не накажет. Само собой, нам тоже приходится тянуть лямку. Но, повторю еще раз, жизнь у пиратов совсем неплохая! У нас демократия — конечно, в пределах разумного. Даже капитана мы выбираем сами. Вы с ним еще познакомитесь. Его зовут Джек Деверо. В целом свете не сыщешь человека лучше. Хотя должен сразу предупредить: будете ему перечить — вам конец. Но если вы поладите с командой, он станет вам вторым отцом.
С минуту Патрик Трэйси прохаживался по палубе, а потом, бросив веселый взгляд на молодых людей, прибавил:
— Полагаю, джентльмены, с этой минуты для вас начинается новая жизнь, полная самых радужных перспектив!
Джаред оглянулся на своих товарищей. Мэйджи дымился от ярости. Вир выглядел так, точно вот-вот заплачет.
— Приходилось ли кому-нибудь из вас выходить в море?
Все трое отрицательно покачали головами.
— Жаль, — сказал ирландец, а затем громко распорядился: — Витлее, запиши этих сосунков в школу пиратов.
Как ни старался Джаред возненавидеть тех, к кому он попал против своей воли, у него ничего не получалось. Если Мэйджи и Виру была отвратительна сама мысль о том, что они находятся на борту пиратского судна, то Джареду казалось, что настала лучшая пора в его жизни. Он получил все, о чем мечтал, — или почти все. Конечно, теперь у него не было Энн… Но море приводило Джареда в такой восторг, что он позабыл и о ней, и о том, что его за пиратство могут вздернуть на реях.
Перед ним открылся новый восхитительный мир под названием «Голубка». Здесь не было места Кембриджу, Бостону и Гарварду — и Джаред искренне радовался тому, что эта чужая, никогда не интересовавшая его жизнь осталась в прошлом. Новым товарищам Джареда не было никакого дела до Филипа с его научными амбициями и Присциллы с ее снобизмом, блистательными способностями и любовью к теологии. Здесь ничто не напоминало ему о том, что он не оправдал отцовских ожиданий. Ступив на борт «Голубки», он стал гражданином суверенного государства. И это государство ему нравилось.
Как и положено любому государству, корабль — этот маленький плавучий остров — имел свой язык. Он был кратким и точным — ведь от четкости и скорости выполнения команды зависела жизнь людей. Раздавался приказ, матросы с непостижимой быстротой его исполняли — и корабль послушно повиновался капитану.
Здесь все имело свое название. Первое время Джареду казалось, что команда говорит по-китайски. Однако мало-помалу он освоил язык моряков и запомнил множество морских и географических терминов. Он узнал, чем нос отличается от кормы, правый борт — от левого и сращивание — от узла; что значит дать задний ход, взять рифы, убрать и отдать паруса; что такое кофель-нагель и бочечный строп с гаками; как это — держать курс против ветра, сменить курс и сделать поворот фордевинд. Он вызубрил наизусть названия снастей, мачт и парусов и познакомился с основами навигации.
А еще он узнал, что такое бриз и пассаты, шторм и шквал. Научился определять направление ветра (попутные ветры помогают кораблю двигаться выбранным курсом, а встречный ветер мешает ему), ориентироваться по звездам и разбираться в различных видах облаков.
Матросу полагалось знать мореплавательную науку досконально. Он должен был усвоить разницу между стоячим и бегучим такелажем; в совершенстве овладеть искусством вязания узлов и соединения канатов — как при помощи тросовых талрепов и найтовки, так и путем сращивания концов. Даже в кромешной тьме в безлунную ночь он должен был суметь завязать прямой, рифовый, шкотовый или брам-шкотовый узел. Вся команда по очереди вставала к штурвалу, несла вахту, делала замеры глубины лотом.
Труд на корабле был разнообразным и тяжелым. Помимо всего прочего матросам приходилось сворачивать и смолить канаты, чинить и смазывать оснастку, чинить паруса, чистить оружие, драить палубу и заниматься приемом груза.
Джаред чувствовал себя на «Голубке» как рыба в воде. Никаких книг. Никакой зубрежки. Никаких преподавателей и краски стыда на щеках из-за невыученных уроков. В море работа либо сделана, либо нет. Или узел завязан правильно, или нет. При этом на карту ставилось куда больше, чем твоя репутация в классе. От тебя зависела жизнь товарищей и судьба корабля. Если ты выполнил работу небрежно, кто-то упадет с мачты или будет покалечен упавшей снастью. Поведешь себя неосторожно — смоет волной за борт. Это была опасная, полная изнурительного труда жизнь, от которой Джаред приходил в полный восторг.
В воскресенье команда могла немного перевести дух. Как правило, отдых выливался в дружеские попойки. Выпивка помогала матросам на время забыть об их тяжелой доле. Один из матросов даже прочел Джареду такие незамысловатые стишки:
