— О чем ты говоришь! — закричал Филип. Молодой человек топнул ногой, угодил в воду — во все стороны полетели брызги. — Это просто неслыханно! Изволь объяснить, почему это во всем виноват я?
Витамоо решительным движением вытерла слезы. К ней вернулось самообладание.
— Неужели ты не замечаешь, что Вампас сходит с ума от ревности?
— От ревности? — переспросил Филип. Большей нелепости он никогда не слышал. Такие люди, как Джаред и Вампас, не ревнуют, это они вызывают ревность в других.
— Да, от ревности! Ты — угроза для него! Ты посягаешь на то, чем он дорожит. Он не может соперничать с тобой, Филип!
— У меня нет того, что ему нужно.
— Нет, есть! Ему нужно внимание Нанауветеа, которое достается тебе. Он думает, что ты хочешь отнять у него меня! И что он не сможет помешать этому. Вот он и начал пить, играть и… — Витамоо прижала руку к горлу, снова переживая то, что случилось на берегу озера этим вечером. Она перешла на шепот: — И чуть не изнасиловал меня. Вампас зол и обижен.
— Но у него нет никаких причин для ревности! — воскликнул Филип.
— Вот как? Перед тем как появился ты, над букварем собирался работать Вампас. Но Нанауветеа быстро понял, что ему это не по силам. У него нет ни твоего образования, ни твоей подготовки. Но и это еще не все. Изо дня в день Нанауветеа нахваливает тебя. А Вампас так жаждет его одобрения!
Судя по всему, Витамоо была права.
— И кроме всего прочего, мы… — тихо добавила она.
— Мы?.. — у Филипа бешено заколотилось сердце.
— Работая над букварем, мы проводим вместе много времени, — пояснила она. — Ему кажется, ты отнимаешь у него меня.
— Отнимаю? Ты что, дала ему клятву верности?
Витамоо пожала плечами.
— Мы понимаем друг друга. Здесь почти нет христиан нашего возраста. Когда мы были детьми, мы мечтали стать Адамом и Евой нового поколения «молящихся индейцев».
Сказав это, девушка тут же пожалела, что поделилась с Филипом столь личным воспоминанием. Она с досадой махнула рукой.
— Я уже не раз говорила Вампасу, что ему не о чем беспокоиться. И все-таки он считает, что ты для него — угроза.
Филип не хотел, чтобы Витамоо увидела, как сильно его огорчили эти слова.
— Я понимаю, что ты имеешь в виду, — сказал он. — Но это не означает, что ты можешь обвинять в его выходках меня.
— До того, как ты появился, в нашей семье все было хорошо! — глаза Витамоо наполнились слезами. — Посмотри, что с нами творится теперь!
— Витамоо, — примирительно сказал Филип и шагнул к девушке.
Но она внезапно повернулась и бросилась прочь. Так же внезапно Витамоо остановилась и крикнула ему:
— Обещай, что ты не расскажешь Нанауветеа о том, что случилось! Дай мне слово, Филип Морган!
— Обещаю.
С того вечера прошла неделя.
Кристофер Морган отложил Библию.
— Да благословит Господь чтение Его Святого Слова, — сказал он. — Сладких снов, дети.
— Сладких снов, — ответили хором молодые люди.
Филип взглянул на Витамоо и Вампаса. Девушка по-прежнему отводила глаза в сторону, а Вампас смотрел на него так же зло, как всегда.
Глава 16
Воскресное шествие наррагансетов в церковь наглядно демонстрировало глубокое уважение индейцев к своему духовному наставнику Нанауветеа. Как и в других поселениях Новой Англии, утро воскресенья здесь начиналось с приглашения верующих на службу. В каких-то церквах для этого использовали колокола, в каких-то — барабаны, а в каких-то, например в резервации наррагансетов, трубили в морскую раковину. При этих звуках индейцы выстраивались вдоль дороги, которая, проходя мимо вигвама Нанауветеа, вела в меленькую (всего одно помещение) грубо сколоченную церквушку. Это было бедное сельское население с окраин колоний. Многие жители резервации работали домашней прислугой или чернорабочими в Чарлстоне, небольшом поселении на западе — оно называлось так же, как и город, расположенный к северу от Бостона, в устье реки Чарлз. Переговариваясь вполголоса, наррагансеты терпеливо ждали появления Нанауветеа. Когда он выходил из вигвама, они устремлялись за ним следом. Из-за преклонного возраста миссионера процессия двигалась к церкви медленно.
Два индейца — так называемые сопровождающие, избранные общиной, шли рядом с Нанауветеа, помогая ему по мере необходимости. Христиане резервации любили своего духовного лидера, а он — их. Он не только наставлял их более пятидесяти лет, но всей своей жизнью являл пример следования христианскому учению. В первые годы своего служения Нанауветеа часто говорил наррагансетам, что он прежде всего думает о Боге и лишь потом — о них. Теперь он перестал повторять эти слова — не было необходимости. Хотя служить его Богу были готовы не все, никто не сомневался в искренности Нанауветеа и его любви к Господу. Наррагансеты знали: перед ними — святой человек.
Нанауветеа сохранял верность пуританскому учению и не придерживался обычаев католической церкви. Однако если в воскресенье в резервации наррагансетов что-то и напоминало о католических ритуалах, то это процессия индейцев, которая торжественно следовала за своим учителем на место богослужения. Впрочем, едва ли те, кто сопровождал папу римского, испытывали такой же благоговейный трепет.
Ходить в церковь с двумя провожатыми Кристофера Моргана вынуждало его физическое состояние. Он был так слаб, что не мог обойтись без посторонней помощи. Причем считалось, что людям, сопровождавшим Нанауветеа, оказана великая честь — такая же, как и тем, кто занимал престижные должности в Риме.
Когда в последний раз искали сопровождающего, миссионер попросил, чтобы ему позволили самому присмотреть подходящего человека. Было очевидно, что он давно сделал свой выбор. В тот год Джону Вампасу исполнилось шестнадцать лет, и в знак признания того, что мальчик вырос достойным христианином, Нанауветеа рекомендовал на эту почетную должность его. Прихожане с радостью удовлетворили просьбу старика. А Джон Вампас с благодарностью принял назначение. В течение трех лет он с гордостью выполнял обязанности сопровождающего. И не пропустил ни одной воскресной службы.
Но в тот сентябрьский день 1729 года у вигвама Нанауветеа стоял только один сопровождающий. И это был не Джон Вампас.
Последовало несколько неприятных минут, в течение которых индейцы пытались найти выход из сложившейся ситуации. Никто не понимал, как такое могло произойти. Сопровождать миссионера считалось столь почетной обязанностью, что не явиться к выходу Нанауветеа было просто кощунственно. Потому-то никто не задумывался о сопровождающих-дублерах. Тем не менее надо было что-то делать. Раковина уже протрубила. Люди ждали выхода Нанауветеа. Может ли один человек сопровождать старика? А что если миссионер споткнется и упадет? Мог ли заменить Вампаса тот, кого не выбирала община?
