С трудом переставляя ноги, Кристофер Морган подошел к Филипу.
— Сынок, я вручаю тебе эту Библию не только потому, что ты мой единственный кровный родственник, с которым свела меня судьба. Если бы я не был убежден, что Господь избрал тебя моим преемником, я ждал бы до тех пор, пока Он не привел бы ко мне человека, достойного этой чести.
Старик помолчал, улыбнулся и добавил:
— По правде сказать, после первого разговора с тобой я хотел поступить именно так. Но ты доказал, что эта честь будет оказана тебе по праву. Во-первых, ты проявил настойчивость. Посылая тебя на Великую Топь, я умышленно указал ту дорогу, которая должна была вывести тебя к дому. Ты мог вернуться в Кембридж. Но ты пришел назад, в резервацию. Во-вторых, я наблюдал, как крепнет твоя вера, как ты превращаешься в настоящего христианина, о чем говорит твое поведение в отношении твоего брата во Христе, Джона Вампаса. Ты вел себя смело и самоотверженно. А это — свойства истинного христианина, и я молюсь о том, чтобы остальные члены семьи Морган были похожи на тебя.
Секунду старый миссионер стоял неподвижно, а затем с чувством произнес:
— Филип Морган, я с гордостью вношу твое имя в список имен на титульном листе Библии.
И Кристофер Морган открыл Библию и написал: «Филип Морган, 1729, Филиппийцам 2:3,4».
— Напомню вам эти строки Священного Писания: «Ничего не делайте по любопрению или по тщеславию, но по смиренномудрию почитайте один другого высшим себя. Не о себе только каждый заботься, но каждый и о других». Запись сделана Витамоо, поскольку мои руки дрожат. Напиши это я, боюсь, вы бы не разобрали ни слова.
Филип благодарно улыбнулся Витамоо. Лицо девушки просияло ответной улыбкой.
— Сын мой, тебе я вверяю будущее семьи Морган. Не повторяй моих ошибок и не забывай своих близких. Когда ты закончишь работу над букварем, возвращайся в Кембридж. Учи других любви Господней и Его всемогущему Слову. Служи им примером.
И если в чем-то ты потерпишь неудачу, помни о главном. Позаботься, чтобы твои близкие жили в любви и согласии. Я буду молиться за тебя.
И с этими словами Кристофер Морган протянул молодому человеку Библию. Теперь она принадлежала Филипу. Символ веры семьи Морган был передан следующему поколению.
— Могу я сказать несколько слов? — спросил Филип. Старик кивнул.
— Мне кажется, в списке хранителей недостает имени моего отца, Бенджамина Моргана. Это он послал меня на поиски фамильной Библии. Это он понял, как важна пропавшая Библия для нашей семьи. Я могу лишь надеяться, что сейчас он стоит рядом с Энди и Нелл Морган и наблюдает за нами с небес — ведь эта церемония положит начало осуществлению его мечты. Бог свидетель, я приложу все силы, чтобы завершить то, что начато сегодня: семья Морган должна воссоединиться.
Остаток дня Кристофер и Филип Морганы, Витамоо и Вампас пребывали в праздничном настроении. Хотя они и не были кровными родственниками, они чувствовали себя одной семьей. Они сидели в тени дерева и, глядя на озеро, ели кукурузу с олениной и каштаны. Вампас и Витамоо осыпали Филипа поздравлениями. А еще, стараясь не упустить ни слова, молодые люди слушали миссионера — он рассказывал им об истоках веры семьи Морган.
— Эта история ведет свое начало со времен короля Карла I
[38]
, с того самого дня, когда Энди Морган встретил епископа Лода. С тех пор все в его жизни пошло не так…
Витамоо внимательно следила за тем, сколько времени она проводит с Филипом, и это очень удручало молодого человека. Порой ему казалось, что она играет с ним как кошка с мышью. Когда ему больше всего на свете хотелось остаться с ней наедине, она вела себя сдержанно. Когда же он склонялся к тому, чтобы отпустить ее, она вдруг давала ему надежду. Эти мучительные отношения пора было прекращать. От принятия окончательного решения Филипа удерживало только одно: в те редкие минуты, что ему удавалось побыть рядом с Витамоо, он испытывал ни с чем не сравнимое счастье. Вечером, в день церемонии, когда сознание Филипа было целиком поглощено мыслями о Кембридже и семье, Витамоо шепнула ему, что она хотела бы встретиться с ним на кукурузном поле, после того как Нанауветеа уснет.
Увидев, что Филип направился к выходу, Вампас не стал задавать ему никаких вопросов. Насколько было известно Филипу, Вампас и Витамоо ни разу не говорили о том вечере у озера. Судя по всему, Витамоо предпочла выкинуть его из памяти. А Вампас — Филип видел это по его глазам — мучился угрызением совести. Он не мог простить себе того, что натворил. Хотя Вампас и Витамоо остались друзьями, Вампас больше не пытался ухаживать за девушкой.
Он с головой погрузился в занятия. В тот вечер Вампас как раз занимался латинской грамматикой. Филипу еще не доводилось встречать такого прилежного и жадного до знаний ученика. Он требовал от Филипа все новых и новых заданий. Молодые люди достигли полного взаимопонимания куда быстрее, чем зажили их раны и синяки. Филип искренне радовался тому, что они сблизились. Как правило, он легко находил общий язык с теми, кто был старше: с отцом, преподавателями, Кристофером Морганом. Но отношения со сверстниками у него не складывались. Вампас неожиданно стал исключением.
Вечер был чудесный, тихий и ясный. Яркая полная луна низко стояла над кукурузным полем. Она залила все вокруг своим спокойным серебристым светом. С того дня, когда Витамоо поранила Филипа камнем, кукурузное поле стало для молодых людей местом свиданий. Их встречи были мимолетными. Несколько слов. Случайное прикосновение руки. Ничего более.
— Витамоо! — негромко позвал Филип. На вышке ее не было, и он подошел к высохшим, словно бы поржавевшим стеблям кукурузы. Почти все початки уже убрали.
— Витамоо! — крикнул Филип, шагая краем поля.
— Тсс! — донеслось откуда-то.
Молодой человек на мгновение замер, прислушался, а затем углубился в заросли кукурузы. Он перешагнул первую, вторую, третью… шестую борозду и наконец увидел Витамоо. Филип остановился как вкопанный. Витамоо стояла перед ним, стиснув руки, она выглядела такой трогательной и невинной. Девушка смотрела на Филипа чуть исподлобья, пряди черных волос — их серебрил свет луны — падали ей на глаза; Витамоо улыбалась мягкой, чарующей улыбкой. Филип почувствовал, как его захлестнула волна любви и нежности.
Он шагнул навстречу Витамоо, и весь мир перестал для них существовать. Они словно оказались в отдельной комнате — кукурузные стебли были ее стенами, а звездное небо — потолком.
— Спасибо, что пришел, — тихо сказала девушка.
Филип улыбнулся. Его позабавили слова Витамоо: они звучали слишком официально. Если бы она знала, как сильна ее власть над ним!
— Ты смеешься надо мной?
— Нет, что ты… — Филип смутился. — Просто я… Я собирался спросить… — Молодой человек мысленно одернул себя. Он не должен выдавать своих чувств. Этот прекрасный вечер так легко испортить. — Ты меня хотела видеть?
