Книга Две судьбы. Книга 2. Расплата, страница 1. Автор книги Семен Малков

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Две судьбы. Книга 2. Расплата»

Cтраница 1
Две судьбы. Книга 2. Расплата
Часть IV
НЕВЗГОДЫ
Глава 21
КРАХ ГРИГОРЬЕВА

Солидный черный лимузин Григорьева, миновав посты охраны, въехал во внутренний двор комплекса зданий ЦК партии на Старой площади. Эти длинные машины с пуленепробиваемыми стеклами в народе насмешливо прозвали «членовозами».

Водитель выскочил первым, открыл дверцу, и Иван Кузьмич с величественным видом проследовал к себе, почтительно приветствуемый встречными сотрудниками аппарата и посетителями.

Минувшие годы наложили, конечно, отпечаток на его внешность: он пополнел, обрюзг. Но на здоровье, в отличие от большинства высших партийных руководителей, пока не жаловался. Достиг, ему казалось, вершины влияния и могущества. В его руках – все нити управления финансами партии, через него осуществляются тайные валютные операции. Меняются первые лица государства, но он незыблем, как гранитный утес.

Всего два года назад с большой помпой отмечено его пятидесятилетие. К многочисленным орденам и медалям прибавилось звание Героя Социалистического Труда. Славословия лились рекой, поздравления пришли со всех концов страны и из-за рубежа. Банкеты и праздничные встречи длились целую неделю.

Однако Григорьев не ощущал себя счастливым, – какое-то шестое чувство подсказывало: приближается конец его благополучия. В последнее время почва явно стала уходить из-под ног.

– Ни с кем меня не соединять! – на ходу бросил он секретарю, вставшему при его появлении, и прошел в кабинет.

Сел в широкое, мягкое кресло и, не разбирая бумаг, задумался. Его новые апартаменты еще больше, солиднее прежних; обстановка кабинета в основном такая же; традиционные портреты членов Политбюро на стенах, большой портрет Горбачева над рабочим столом. Но наряду с кабинетом в его распоряжении теперь уютная гостиная с баром и холодильником, личный санузел и комната отдыха. Там можно провести интимную беседу, принять душ или ванну, просто прилечь и отдохнуть от трудов,

И все же одолевала его одна и та же тревожная мысль «Похоже, они хотят сместить все прежнее руководство, и ко мне подбираются!»

Опасения Григорьева не были безосновательными: положению его впервые за долгие годы грозила реальная опасность. Новый, молодой и энергичный генсек повел решительную борьбу со «старой гвардией», заменяя ее в руководстве страной своими людьми.

Такое бывало при каждом новом генсеке, но раньше перемены не касались столпов идеологии и хозяйственно-финансового аппарата. Первые лица государства заботились главным образом о том, чтобы лично преданные им люди возглавляли силовые структуры – те, что гарантируют абсолютную власть.

Однако Горбачев, начав знаменитую перестройку, неизбежно столкнулся с ожесточенным сопротивлением партийных ортодоксов. Лицемерно поддерживая его на словах, на деле они всячески тормозили начатую им демократизацию страны и партии. Эта борьба не могла не коснуться и Григорьева. Связанный крепкими узами со старым руководством, он лишился доверия «архитекторов перестройки».

Ох, не вовремя отправился на тот свет Николай Егорович! Вот кто был мастер расхлебывать кашу. Уж он-то знал бы, что делать; посоветовал бы, как поступить!

Только сейчас почувствовал Григорьев, как недостает ему бывшего шефа и покровителя. Когда Николай Егорович почил в бозе и его с надлежащими почестями похоронили, Григорьев слишком не переживал. Конечно, жаль терять влиятельного друга, но они уже играли на равных, и опека ему больше не требуется. Иван Кузьмич считал, что и сам не промах: не глуп, осторожен, умеет лавировать. Но вот шахматными способностями покойного он не обладает. Тот умел все рассчитать на много ходов вперед, а ему это не дано.

Надо что-то предпринять, чтобы доказать свою преданность новому руководству. Показать, что ему можно доверять, что он с ними, а не с этими старыми мухоморами, – так думал он, думал лихорадочно, не в силах ничего изобрести и испытывая одновременно страх перед грядущей опасностью и стыд от сознания своей готовности к предательству.

Нет, не в состоянии он сегодня работать – весь какой-то разбитый.

– Поеду-ка лучше домой! Повожусь с Петенькой, поделюсь с Верой. Может, на душе полегче станет…

Когда раздался настойчивый звонок, Вера Петровна неохотно потянулась к трубке радиотелефона. Она с увлечением читала внуку сказки Пушкина; он слушал ее с удовольствием, то и дело прерывая самыми разными вопросами. Петенька подхватил в детском саду ветрянку и лежал теперь дома, – Вера Петровна отказалась отправлять, его в больницу.

– Не настаивай! – сердито сказала она Светлане, которой казалось, что в больнице сын скорее поправится. – Хочешь, чтоб с оспинами на всю жизнь остался? Да не уследят они там за ним! Начнет чесаться, сдерет повязку – и все! – объяснила уже спокойно. – Знаю, как. это бывает. Сама переболела и в больнице насмотрелась. Не станут его все время за руки держать! А я от него не отойду ни на минуту!

Как ни странно, перенесенные за прошедшие годы волнения и заботы почти не отразились на внешнем облике Веры Петровны, – она осталась привлекательной женщиной. А что крутилась целые дни как белка в колесе, много двигалась – так это даже к лучшему. Многие ее приятельницы безуспешно «худели», а она, ничуть о том не заботясь, поневоле сбросила лишний вес, фигура ее стала более гибкой и подтянутой. В гладко зачесанных волосах появились серебристые пряди, но кожа на лице по-молодому гладкая, ясный, чистый взгляд серых глаз прежний. Только ранняя седина да едва заметные мелкие морщинки у глаз и в углах губ выдавали, когда приглядишься, а так на вид не более сорока. («Тридцати», говорила дочь, желая сделать ей приятное.)

– Мамуля, что ты не подкрасишься? – часто приставала к ней Света. – Зачем тебе эта седина?

– А для кого мне стараться? – неизменно отвечала Вера Петровна. – Петеньке я и так нравлюсь.

Все заботы свои и помыслы она отдавала воспитанию внука. Неизбежные детские болезни, проблемы физического и умственного развития мальчика занимали ее время без остатка.

Потому и Светлана, как только Петенька вышел из грудного возраста, могла начать работу и почти весь день была занята в театре.

С мужем у Веры Петровны отношения так и не наладились. Оба соблюдали внешние приличия и видимость нормальной семейной жизни. Иван Кузьмич раза два в неделю появлялся в городской квартире, играл с внуком, обедал, иногда ночевал. Делился с женой служебными новостями, давал средства на жизнь, проверял, все ли необходимое у них есть. Иногда предпринимал попытки к сближению – безрезультатно.

Вера Петровна была не из тех, кто наступает на горло собственной песне, – физически не способна кривить душой. Чувство ее к нему умерло, и ничего с этим не поделаешь. Упрекать себя за невыполнение супружеского долга ей не приходилось: знала, что Григорьев женской лаской не обделен – получает, когда вздумается. Стало ей известно, что на даче, где живет постоянно, завел он наложницу из персонала; собиралась положить этому конец, лишь когда придет время везти туда Петеньку. «Пусть себе устраивается пока на стороне, ему несложно, – решила она. – А без дачи летом мы обойтись не можем».

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация