Надежда при последних ее словах обиженно и насмешливо поджала губы – восприняла это как намек на себя.
– Эк ты рассуждаешь! – взорвалась она. – Бессребреница! Посмотрю, как ты запоешь, когда нуждаться будешь. Гроши считать и пересчитывать! Оглянись вокруг! – И азартно блеснула глазами. – Какое изобилие, сколько соблазнов! Ты ведь молодая еще! А ребенку сколько всего надо! Кругом полный выбор! Чтобы одеться по моде, и в Париж ехать не нужно. Думаешь, будешь счастлива? Не имея даже необходимого… Очень сомневаюсь!
Отец, конечно, вам поможет. У меня ревности нет, не думай! – искренне заверила она сестру. – Сама помогу по возможности. Я же люблю единственного племянничка! Но советую все же подумать, и хорошенько, прежде чем расстаться с Марком. Он, конечно, поступил подло, но только потому, что не мог справиться со своей страстью. Я бы ценила это на твоем месте!
– Вот это ты правильно сказала: давай останемся каждая на своем месте, – миролюбиво предложила Светлана – ей надоело выслушивать нравоучительные речи сестры. – Ну что ж, обсудили мы этот животрепещущий вопрос и передохнули. Пора заняться другими делами.
– У меня в городе тоже есть мероприятие, – согласилась Надежда. – Подожди минут десять, я тебя подброшу до дома.
Красивый, новенький «Фольксваген» мчался по скоростному Каширскому шоссе. В районе Вельяминова он свернул на боковую дорогу, идущую через сплошные березовые рощи. Осень расцветила опушки леса палитрой ярких красок.
Надежда решила повидаться с отцом перед отъездом в очередное путешествие со своим другом, солидным бизнесменом из «новых русских». После того как профессор Розанов соединил наконец свою судьбу с Верой Петровной, они редко виделись. Надя ревновала отца к жене – настолько очевидно было его глубокое, нежное чувство к ней. Не то чтобы Надя считала жену отца недостойной его и не заслуживающей своего счастья – наоборот. Давно знала, какой славный человек ее мачеха, и как раз это стало для нее огорчительным. Ей казалось, что вся любовь отца сосредоточилась на жене, а на долю дочери ничего не остается. «Теперь он не одинок, и мои дела ему неинтересны», – обиженно думала она, вместо того чтобы радоваться, что отец хоть на склоне лет обрел евое счастье и жизнь его устроена.
До садово-дачного поселка учителей вела хорошая асфальтовая дорога, и, подъезжая к участку, Надежда издали увидела «четверку» отца. «Дома! – обрадовалась она. – Хоть не напрасно приехала!»
Доктор наук в это время занимался делом прозаичным и малоприятным – перебрасывал вилами на место хранения завезенный утром навоз.
– Фу, какое амбре, – поморщилась Надежда, выходя из машины. – Безобразие! Даже здесь свежим воздухом не подышишь! – Нажала на клаксон и крикнула из-за ограды: – Привет, родитель! Так-то ты встречаешь дочь? У тебя противогаз есть?
– Прошу извинить, не успел убрать до твоего приезда. – Степан Алексеевич с виноватой улыбкой воткнул вилы в землю и подошел к калитке открыть. – Староват становлюсь, силенки уже не те. А вреда для тебя не будет, если понюхаешь, чем сельский труд пахнет. От этого еще никто не умирал, наоборот, здоровее становились. Сейчас накрою, и будет полный комфорт. Запри пока машину.
Он затянул кучу полиэтиленовой пленкой и убрал в сарай вилы. Быстро умылся, переоделся и вышел к дочери.
– Как же я рад видеть тебя здоровой и цветущей! Как по тебе, дочурка, соскучился! – произнес он с чувством, целуя и крепко обнимая ее. – Пойдем скорее в дом! Буду угощать тебя плодами нашего с Верой труда, а ты мне подробно расскажешь, как живешь и какие у тебя виды на будущее. Замуж снова не собираешься?
– А где Вера Петровна? Почему ты сегодня один? – удивилась Надя, зная, что супруги, как правило, неразлучны.
– Осталась на эти выходные в городе, у Светланы. – Он не скрывал досады. – Считает, что должна поддержать ее морально и физически в этот трудный момент жизни. Квохчет, как наседка! – И вдруг стал оправдываться: – Ты только не подумай, что у меня нет отцовских чувств к Свете. Я очень рад, что имею еще одну дочь, она еще крепче связала меня с Верой. Хотя, ты сама понимаешь, не испытываю к ней того, что к тебе, это само собой. – И пояснил: – Но не согласен я с тем, что ее надо опекать, как маленького ребенка. Понадобится – поможем. Но решать свои житейские проблемы она должна самостоятельно. Совет дать – пожалуйста! А за ручку водить – неправильно.
– Вполне с тобой солидарна, папуля, – поддержала его Надежда. – Меня никто не опекал. Посоветуюсь и действую! Ей тоже так жить нужно, не рассчитывать на других. Мои же дела обстоят сносно. Познакомилась и встречаюсь с одним очень интересным человеком, крупным предпринимателем. Он занимается недвижимостью: строит, продает. Очень богат, из «новых русских». То, что мне надо!
– А не подвергаешь ли ты себя опасности, доченька? – не выдержал Степан Алексеевич: приготовился внимательно слушать дочь, но эта новость как-то сразу его насторожила, в душу закралось дурное предчувствие. – Говорят, вокруг недвижимости самая криминальная обстановка: устраняют конкурентов, убивают – все чего-то поделить не могут. Уж не слишком ли ты у меня бесстрашная?
– «Волков бояться – в лес не ходить», «кто смел – тот съел», – безапелляционно возразила Надя. – Кто трусит – тот щи лаптем хлебает, а кто рискует – пьет шампанское!
– Не повторяешь ли ты, дочь, историю с Хлебниковым? Ты в этом уверена? – попытался он отрезвить дочь, чувствуя ее авантюрную настроенность. – Не обожжешься снова?
– Не дай Бог! Олег навсегда останется для меня кошмарным сном. – И, округлив глаза, взглянула на отца с укором. – Нет, что ты! Борис Бутусов – настоящий мужчина! Ты еще увидишь, на какую высоту поднимется твоя дочь! – мечтательно, с обычным азартным блеском в глазах пообещала она. – Вам с любезной Верой Петровной еще доведется погостить у меня на яхте или на вилле в Швейцарских Альпах.
Розанов с любовью и жалостью смотрел на ее оживленное, самодовольное лицо. Он обожал свою красавицу дочь, но сердце у него сжималось от тоски. Жизненный опыт подсказывал, что корыстолюбие и безудержное тщеславие до добра не доведут.
Борис Осипович Бутусов вошел в жизнь Надежды прошлым летом, когда она отдыхала на Кипре с крупным издателем, – он ей нравился главным образом тем, что бессчетно швырял деньги – как подгулявший купец. Как мужчина он ее не очень устраивал, но был веселого нрава, очень щедр и, наученная горьким опытом брака с Олегом, она его терпела – уж очень интересно проводила с ним время. Ему было за пятьдесят, он рано овдовел и повторно не женился.
– В Москве я всех знаю, вхож на любые тусовки! – самодовольно объявил он ей, когда они познакомились. – Веселых и щедрых друзей все любят!
Надю, тоже жизнерадостную, эффектную, обладающую способностью хорошо контактировать с людьми и прекрасно танцевать, он очень ценил как подругу, повсюду водил за собой и часто брал в зарубежные поездки, будь то по делу или на отдых. Так они оказались на Кипре, где поселились в прекрасном отеле, развлекались, часами загорали и купались в море.
