Еще полчаса он вел какие-то непонятные ей переговоры и отбыл заниматься делами, а Надежда осталась дома, с ощущением душевного дискомфорта. То ли из-за разочарования, так как уже настроилась ехать, то ли томимая каким-то неясным дурным предчувствием, – во всяком случае, настроение у нее испортилось.
Однако Бутусов приехал повеселевший и, сев за стол, объявил:
– Все прошло удачно, так что, дорогая, готовься испытать приятные эмоции. Думаю, наша хижина придется тебе по душе.
После обеда он отдал по радиотелефону распоряжения помощникам и положил аппарат в чехол.
– Все, больше на сегодня никаких дел – займемся своим скромным гнездышком. – И хрипло расхохотался, сотрясаясь всем телом.
Надежда, еще больше заинтригованная, нетерпеливо его ожидала, готовая тронуться в путь. Уже в машине Борис Осипович рассказал ей кое-что о месте, где им предстояло поселиться:
– Наш дом находится всего в двенадцати километрах от кольцевой автодороги, – считай, в самом городе: минут двадцать езды на машине, дорога прекрасная. Правительственная трасса!
Приосанился и взглянул на Надежду, как бы проверяя, насколько она осознает превосходство расположения дома.
– Хоть Москва близко, место чудесное, малолюдное, кругом лес; всего два десятка таких же особняков за высокими заборами; полный покой и свежий воздух. Из посторонних объектов только контора лесничества, – пришлось помочь им построить особняки здесь же. Понятна ситуация?
Надежда внимательно слушала, благодарно прижимаясь, а он ласково обнимал ее за плечи огромной ручищей.
– Само собой, все необходимые инженерные коммуникации; телефоны уже установлены. Так что жить будем со всеми возможными удобствами.
Тем временем машина, двигаясь по Можайскому шоссе, выехала из города и свернула в сторону в районе Одинцова. Миновав смешанный перелесок, пересекла небольшое поле; у края его и приютился коттеджный поселок. Асфальтовая дорога была еще недостроена, и колеса застучали по недавно уложенным бетонным плитам. Проехав два участка, обнесенных глухой оградой саженной высоты, машины Бутусова и охраны остановились. Один из телохранителей выскочил из машины, что-то сказал в домофон, и ворота автоматически раздвинулись. Обе машины въехали во внутренний дворик, уже заасфальтированный и обсаженный декоративным кустарником и молодыми деревцами.
Надежда, когда жила во Франции и путешествовала по Европе, видела много богатых вилл и особняков. И все же, выйдя из машины, застыла в немом восторге.
– Вот это красотища, Боренька! – непроизвольно вскрикнула она. – Я все каталоги просмотрела, но такого не встретила!
– Еще бы! Ты и не могла, – подтвердил он, самодовольно ухмыляясь. – Наш дом должен быть неповторим!
То, что открылось взору Надежды, очаровывало с первого взгляда. Перед домом разбит широкий английский газон с цветниками, на краю его – бассейн, облицованный мраморными плитами. Трехэтажный особняк выполнен из светлого кирпича и ультрасовременных отделочных материалов. Посреди фасада во всю высоту сверкает темным и светлым стеклом эркер, завершающийся зимним садом под коническим куполом. Остекление террас и галерей переливается яркими красками витражей; высокую двускатную крышу из красной черепицы украшают солидные трубы каминов, увенчанные флюгерками. В общем, этакий небольшой замок в современном стиле.
– То ли еще будет! Набирай в легкие побольше кислорода. – Бутусов был очень доволен тем, какое впечатление произвел на Надежду внешний вид дома. – Посмотрим, что ты скажешь, когда увидишь его внутри.
Он взял ее за руку, и она переступила порог этого прекрасного дворца, который превзошел все ее мечты. И внутри он оказался чудом – Бутусов нисколько не преувеличивал. Светлые спальни второго этажа обшиты тесом; библиотека и столовая сверкают лаком дубовых панелей; гостиная, украшенная большим камином и коваными деталями, выполнена под старину. Огромная кухня, ванные комнаты и санузлы оснащены самым дорогим и современным оборудованием.
При осмотре внутренних помещений их сопровождал старший прораб: давал пояснения, записывал замечания и указания хозяина.
– Надюша, а ты что, Онемела? – удивился Борис Осипович, обратив внимание, что она не проронила ни слова. – Неужели ты, как хозяйка, ничего не нашла, что еще нужно сделать?
– Да у меня просто ничего не возникло, – только и промолвила обомлевшая от всего этого неимоверного великолепия Надежда. – По-моему, лучше и удобнее просто не бывает!
– Ну ты и скромняга! – пробурчал Бутусов, но чувствовалось, что он доволен ее восторженной реакцией. – Ничего, аппетит приходит во время еды. Скоро начнешь жаловаться на недоделки.
Осмотр завершили знакомством с участком и подсобными строениями. Когда подошли к каменному домику, вплотную примыкавшему к въездным воротам, прораб пояснил:
– Это помещение дежурных сторожей. В первой половине – пульт связи и управления воротами, а в другой – комната отдыха, сейчас ее временно занимает бригада отделочников; они пробудут еще две недели и устранят все недоделки. А вот и бригадир, кивнул он на высокого, сутуловатого человека в рабочем комбинезоне, который показался в дверях комнаты, и позвал:
– Уколов! Подойди к нам! Сейчас я вас с ним познакомлю.
Когда Надежда услышала фамилию, ее будто током ударило; бросила взгляд на такую знакомую долговязую фигуру – и все ее тело мгновенно покрылось липким потом. Никаких сомнений: это он, ее Костик – все такой же мужественный и красивый, только еще похудел, ну и постарел, конечно.
Он тоже узнал ее с первого взгляда, но не подал и виду; старался на нее не смотреть.
– Это хозяева, Константин Иванович, – уважительно обратился к нему прораб, – Борис Осипович и Надежда Степановна. Все их указания и пожелания должны быть выполнены неукоснительно. Если тебе что-нибудь понадобится, свяжешься со мной.
– Понятно, – спокойно ответил бригадир, бросил быстрый взгляд на Надежду и тут же отвел глаза. – Я могу идти? – И, поскольку ни ответа, ни замечаний не последовало, прошел в дом, где работала бригада.
– Ценный специалист! – похвалил его прораб, глядя вслед удаляющейся высокой фигуре. – Вся бригада – мастера высокого класса. Ни одной жалобы от хозяев на качество.
Надежда, ошеломленная, уставилась куда-то в пространство, еще не вполне сознавая, что с ней творится, чувствуя только, что эта оглушающая встреча – с ее первой и единственной любовью – погасила всю радость, перечеркнула все счастливые мечты… Хорошо, что Бутусов, занятый разговором со сторожами, не обратил внимания на ее застывшее лицо и потухший взгляд. А внутри у нее все тосковало и плакало…
Он заметил, однако, резкую перемену в ее настроении, но отнес это за счет эмоционального переутомления, вызванного избытком впечатлений.
«Эк ее разобрало, – думал он, немного жалея Надежду. – Любой трудно выдержать, когда привалит такое богатство. Но пообвыкнется. Она достойна жить в роскоши. Дай-то Бог, чтобы это ее не испортило!»
