– Казарма справа, во флигеле! – крикнул он ворвавшимся членам группы.
Во главе аршинными прыжками бежал Михаил – в маске, но, как и все, в камуфляжной форме и бронежилете. Квашнин не узнал в нем высокого чечена.
Вернулся в сторожку и добил раненых бандитов. «Нельзя оставлять свидетелей – золотое правило! Хоть и жаль парней», – с жестоким цинизмом подумал Квашня, испытывая чувство, скорее похожее на досаду. Впрочем, оно быстро прошло.
С того момента, как штурмовая группа ворвалась в дом, операция стала развиваться вовсе не гладко. В доме и на лестнице, ведущей на второй этаж, разгорелось настоящее сражение.
Нападавшие – десять человек во главе с Юсуповым – имели преимущество внезапности, бандиты – численное превосходство. Штурмовой группе Михаила мешала и невозможность применять оружие, кроме как для самообороны. Но у бывших десантников и спецназовцев с немалым боевым опытом за плечами баталия шла успешно.
Тем временем передовая тройка, бесшумно сняв охранника, запеленала пленницу в простыню; рот ей заклеили, чтоб не издала ни звука, и без помех спустили через окно со второго этажа на землю, миновав лестницу, где шла ожесточенная схватка. Так же бесшумно вышли за ограду, быстро проследовали к машинам и, только усадив жертву похищения на сиденье, ее распеленали.
– Ничего не бойтесь, Валентина Михайловна! – спокойно сказал совершенно онемевшей от ужаса женщине Сергей Белоусов, дежуривший у машин. – Мы освободили вас от бандитов. Сейчас будете говорить с мужем, только потерпите минутку.
– Алло, Астра! Говорит Двадцать седьмой! – Он связался с оперативной группой спецназа госбезопасности, выделенной ему в помощь. – Можете начинать.
Окончательно разделаться с опасной бандитской группой предстояло официальным органам власти. К милиции не обратились, опасаясь утечки информации, – это неминуемый провал.
Михаил дал отбой сразу, как только получил сообщение, что освобожденная благополучно следует в город под надежной охраной во главе с Белоусовым. Потерь пока нет, если не считать легких ранений, – спасают защитные шлемы и бронежилеты.
Профессионально ловко укрываясь, группа отступала к въездным воротам. Оставалось только выскочить за ограду – и спасительный ночной лес поможет уйти от преследования. Но произошло непредвиденное: к бандитам подоспела подмога. Два громоздких «лендровера», битком набитых головорезами, не въезжая остановились на площадке у ворот. Михаилу ничего не оставалось, как скомандовать:
– Всем уходить через калитки, а там – лесом к машинам! Я их задержу. Побольше холостой пальбы!
Бывалым солдатам особых разъяснений не требовалось. Короткими бросками, под прикрытием стен и кустарника, непрерывно паля из всего, что было, группа достигла леса и в нем растворилась.
Юсупов упорно отстреливался из автомата, меняя обоймы и удивляясь: как это бандиты до сих пор не раскусили, что патроны холостые? Рассчитывал он только, что выручит спецназ госбезопасности.
– Сдавайся, сука! Тебе не уйти! – орали бандиты, но идти вперед не решались, дорожа своей шкурой.
Действовали они не спеша, спокойно; районной милиции не боялись – было кому их предупредить.
Михаил еще сопротивлялся бы, запас патронов оставался, но подвел бронежилет. Он уже был легко ранен – пуля по касательной поцарапала ногу, – но хорошо владел собой, лишь испытывая слабость от потери крови. Однако, когда незаметно подкравшийся бандит выстрелом почти в упор пробил бронежилет, Юсупов потерял сознание. «О Господи! Неужто конец?.. – последнее, о чем он успел подумать. – Какое счастье, что у меня сын… Не исчезнет наш род с русской земли!..»
– Не торопитесь, не добивайте! Мне нужно от него кое-что узнать.
Этот сиплый голос… чем-то он знаком… Михаил открыл глаза, постепенно сознание вернулось к нему. Примитивная перевязка – и его закаленный организм, большая физическая сила помогли прийти в себя, несмотря на серьезное ранение и большую потерю крови.
– Так вот кто опять испортил мне всю музыку! Старый знакомый!
Над Михаилом склонился высокий человек, – лицо двоится, расплывается перед глазами…
– Что, не чаял опять встретиться? Но будь уверен – теперь в последний раз!
Козырева подняли с постели, где он нежился с очередной любовницей. Выслушал сообщение, быстро оделся и тут же выехал, послав впереди себя группу подкрепления, – вне себя от ярости, что заложницу упустили. «Ничего, обойдем Мельниченко с другого конца! – успокаивал он себя. – Досадно, конечно, что хорошо подготовленная акция сорвалась. Но в больших делах не без накладок».
– Как же это вас облапошили, а? Всех пора разогнать! Обленились, ожирели! – бушевал он, распекая подручных. – Кто этот пройдоха? Покажите мне его! Сейчас он откроет, кто нас продал! А вы пока расследуйте, как было дело, и доложите! – распорядился он и направился в сторожку, куда притащили раненого Юсупова.
Козырев с первого взгляда узнал врага и поразился превратностям судьбы. «Сам Бог его на меня наслал, что ли, как кару за грехи? – думал он с тревогой. – Ведь расскажешь – не поверят!»
– Ну что, старый приятель, опять за меня взялся? – сдерживая клокотавшую злобу, начал он, убедившись, что Юсупов очнулся. – Не надоело мне пакостить? Или все еще мстишь за эту…. которую я к тебе тогда подослал? Так она доброго слова не стоила, – скривил он губы в гадкой усмешке. – Ну ладно, к делу, пока ты в сознании. Хочешь жить? Тогда говори: кто нас заложил? Кто продался?
«А что? Может, поквитаться с негодяем за то, что погубил стольких ребят на кладбище? – превозмогая боль и слабость, думал Михаил, преисполненный ненависти к продажному убийце Квашне. – Вот ему и возмездие!» Но вступать в сделку с бандитами?.. Хоть и выдать требуют подонка, вполне заслужившего мучительную смерть… Он колебался.
В этот момент во дворе раздался шум и в сторожку втолкнули упирающегося Квашню, – тот орал и матерился.
– Все на нем сходится. – Не глядя на хозяина, командир боевиков указал на бандита, красного как рак, яростно выпучившегося. – Я спал, когда он ночью заявился. Но ребята говорят, что шатался повсюду. Наверно, это он собак привязал и калитки открыл. Больше некому.
– Вранье-о! Как язык у тебя повернулся?! – взревел Квашня, пытаясь броситься на командира.
Но его крепко держали.
– А мне и разбираться не надо! – Козырев налитыми кровью глазами смерил враз осевшего негодяя. – Мне уже все про него известно. Вот кто жизнь себе сохранил признанием. – И небрежным жестом указал на тяжело дышавшего Михаила. – Все сказал, не знает одного – за сколько тебя купили.
– Ах ты, п…! Убью! – прохрипел Квашня, пытаясь дотянуться рукой до кобуры. – Клевещет за то, что не промахнулся. Это же я пулю в него всадил! Дайте добить гада!
«Неужели он? Ну это уж слишком!» – мелькнуло в затуманенном мозгу Михаила. Морщась, будто проглотил дрянь, он тихо, но внятно произнес:
