«Ну что ж… это хорошо… что шеф… такой охочий… От моего ведь… не убудет…»
Малый зал консерватории был заполнен до отказа. Концерт симфонической музыки уже близился к концу. На сцене, сидя за роялем, Наташа исполняла прелюдию Шопена в сопровождении оркестра. Но вот она закончила под бурные аплодисменты, и громче всех, конечно, хлопал в ладоши Сальников. Вскочив с места, он поспешил вручить ей цветы, но его опередил седовласый господин в бабочке, преподнесший роскошный букет роз. Скромно поблагодарив его, Наташа наградила Виктора горячим взглядом.
Как и договорились, они встретились у служебного выхода и пошли пешком по улице Герцена. Наташа счастливо улыбалась, держа в руках цветы, а Виктор заботливо поддерживал ее под локоть. Завидев впереди вывеску небольшого кафе, он находчиво предложил:
– Такой успех, Наташенька, надо отметить! Посидим, выпьем шампанского и наконец-то поговорим в нормальной обстановке. Ведь есть о чем?
Наташа согласилась. В небольшом зале народу было мало. Они сели в уголке за столик на двоих. Услужливый официант поставил цветы в кувшин с водой, не мешкая принес бутылку шампанского и вазу с фруктами. Когда он наполнил бокалы, Виктор предложил тост:
– Давай выпьем за прямоту и откровенность! Мы многое уже знаем друг о друге, но пришла пора открыть душу.
Наташа послушно кивнула, выпили, и она, бросив на Виктора затуманенный взгляд, немного поколебавшись, начала беседу.
– Ну что ж, Витя, раз хочешь знать… Да, любила я одного человека… Даже собиралась за него замуж…
Говорить об этом Наташе было тяжело, и она умолкла. Но Виктор хотел знать все; он хмуро бросил:
– Что же вам помешало? Куда он… подевался?
Наташа тяжело вздохнула и, опустив глаза, сказала ему горькую правду.
– Вот именно – подевался! Он тоже музыкант, скрипач. Уехал на гастроли в Штаты и не вернулся… Женился, играет там в их симфоническом оркестре.
Она снова умолкла. Виктор подумал, тряхнул головой и мягко предложил:
– Давай выпьем, Наташенька, за твое счастье! Чтоб ты забыла этого подлеца, и жизнь принесла тебе радость!
Молча выпили бокалы до дна, закусили фруктами, и официант наполнил их снова. Виктору тоже было нелегко сказать о себе всю правду. Но он все же решился.
– Теперь моя очередь быть откровенным. Боюсь, если узнаешь все – тебе не захочется продолжать наши отношения!
Тяжело вздохнув, он хотел начать исповедь, но Наташа сделала протестующий жест.
– Не надо, Витя! Я все о тебе знаю от Светы и Миши. Через какие тяжелые испытания ты прошел. Какой ты надежный друг, добрый и мужественный человек. Таких сейчас мало!
Сальников растерялся, бросил на нее недоверчивый взгляд.
– И что… в тюрьме… сидел? И про наркотики тоже?
– Обо всем знаю и восхищаюсь тобой! Только очень сильный человек мог со всем этим покончить. Я ведь когда училась, пробовала… Отвыкать очень трудно!
Этого Виктор не ожидал! Его глаза загорелись радостью; он поднял бокал.
– Тогда выпьем за нас, Наташенька! За наше счастье! Делаю тебе предложение: пойдешь за меня?
Лицо Наташи расцвело счастливой улыбкой.
– С радостью, Витенька! А ты сомневался?
Они до дна осушили бокалы. Живо вскочив, Виктор подбежал к Наташе и, не обращая внимания на присутствующих, заключил ее в объятия. Немногочисленная публика доброжелательно наблюдала за их долгим поцелуем.
Наташа и Виктор расписались перед православным Рождеством. На улице стоял трескучий мороз, но на душе было тепло и радостно Оба скромные, они не захотели устраивать пышных торжеств. В загс отправились лишь вчетвером – со свидетелями Юсуповыми и свадьбу сыграли в квартире родителей Наташи, позвав только самых близких друзей и родных.
Всю комнату занимал праздничный стол. Обстановка была старомодной – полированная стенка, книжные полки. Закуски, в основном собственного приготовления – салаты, холодец, заливная рыба, разные соленья. Но за столом царило веселье. Тон задавали остроумные друзья невесты – супружеская пара музыкантов из ее оркестра, весельчак Сергей Белоусов, которого Виктор пригласил с женой, и его отчим, отставной полковник, выступавший в роли тамады.
– От всей души поздравляю Витюшу с началом семейной жизни и предлагаю выпить за его здоровье и счастье, – зычно предложил он очередной тост. – На его долю выпало много невзгод – Афган, ранение, житейские неудачи. Мы боялись уже – останется бобылем. Но теперь фортуна повернула в другую сторону!
– За тебя, сыночек! За твоё счастье! – присоединилась мать Виктора. – Горько!
Тост дружно поддержали – заставили молодых встать и долго целоваться. Когда вновь наполнили бокалы, краткое слово сказал Юсупов:
– Мы друзья с Витей еще до школы. И где бы я ни был, не встречал более совестливого и душевного мужика! Уверен, что и Наташа найдет в нем преданного и чуткого спутника жизни. За их счастье!
Снова все дружно его поддержали, и теперь уже мать Наташи крикнула: «горько». И молодые опять стоя долго целовались В комнате было очень душно, и мужчины вышли покурить. К Наташе подсела подруга из оркестра.
– Ну как, Натуся, ты счастлива? Аж вся сияешь!
– Слов нет! Витя – чудесный! Я это почувствовала еще давно, когда познакомилась с ним у Светы на даче.
– А что вам тогда помешало? Ага! Ты влюбилась в Валентина? Я угадала?
– Нет, тогда у меня с ним ничего еще не было. Все очень просто: Витя снова отбыл в Афган.
Пристально взглянув на Наташу, подруга задала коварный вопрос:
– Неужто ты уже забыла Валентина? А он тебя – нет.
– С чего ты это взяла? О нем – ни слуху ни духу.
– Концертмейстер Борис видел его в Бостоне. Валька развелся и плакался – как ему хорошо было с тобой…
Счастливое выражение на лице Наташи померкло, глаза затуманились. Но она тут же, как бы сбрасывая тяжелый груз, встряхнула плечами.
– Нет, и думать о нем больше не хочу! Начинаю новую жизнь. С Витей!
Их разговор прервало возвращение мужчин, и подруга Наташи ушла на свое место. Отставник-тамада громко стучал ножом по столу, требуя внимания, но шум не утихал – все уже изрядно захмелели. Свадебное застолье продолжалось.
Сад клинической больницы утопал в глубоком снегу, но центральная аллея была хорошо расчищена. По ней не спеша прогуливались профессор Розанов и Вера Петровна с приехавшими навестить выздоравливающего Светланой и Петей. У Светланы большой живот уже заметно выпирал из расстегнутой норковой шубки. Взглянув на него, Степан Алексеевич недовольно бросил:
– Значит, Миша опять в командировке… Я понимаю – у него важные дела, и все же сейчас ему надо быть рядом с тобой, дочка!
