— Ско-олько же тебе да-ал этот гад Юсупов? — растерянно протянул Кирилл и вновь зажегся гневом. — За бесценок ее приобрел?
— Он вообще не хотел брать, еле упросила, — сказала чистую правду Любовь Семеновна, а потом применила ложь во спасение: — Хорошо еще, дал двенадцать. — И снова перешла в атаку: — Сам бы продавал!
«А вдруг он спросит у Пети? — опасливо подумала она, но тут же себя успокоила: — Нет, не осмелится! Да и не станет Петя с ним разговаривать!»
— Позвони и спроси, если не веришь! Нет чтобы благодарить мать, радоваться, что отвела беду, — ты еще меня терроризируешь!
С оскорбленным видом она поспешила удалиться от греха подальше к себе в спальню. Оставшись один, Кирилл стал с отчаянием думать все об одном: где раздобыть денег? Он уже попал в полную зависимость от наркотиков — срочно требовалась очередная доза.
В течение последующих двух дней Кирилл не выходил из дому, пытаясь тайком от матери отыскать припрятанные ценности, которые можно быстро реализовать. Пользуясь тем, что она не изменяла своим привычкам и регулярно посещала косметические салоны, модные магазины и приятельниц, тщательно обследовав квартиру.
Очень долго его поиски не давали результата. После того убытка, который нанес ей сын, Любовь Семеновна ничего из того, чем он мог бы поживиться, дома не держала, даже ценные книги отвезла к родственникам. И предупредила: украдет вазу, статуэтки или что-нибудь из фарфоровой посуды, — она сразу вызовет милицию. Он совсем уже приуныл, как неожиданно ему повезло. Прощупывая и простукивая полки книжного шкафа в отцовском кабинете, случайно нажал какую-то кнопку. Кусок стенной панели повернулся — глазам открылся маленький тайничок; в нем лежал бумажный сверток. Жадно его выхватив и развернув, Кирилл опешил: он не знал, что отец держал дома пистолет…
В свертке находились: «Макаров», патроны к нему и массивные швейцарские золотые часы, — ими покойный банкир тоже очень дорожил и гордился. «От меня прятал, факт! — с раздражением понял Кирилл, но радость от ценной находки взяла верх. — Часы дорого стоят, да и пушку запросто толкнуть можно!»
Окрыленный успехом, убрал часы во внутренний карман кожаной куртки, сверток с пистолетом и патронами засунул обратно и захлопнул тайник. «Теперь-то Алик мне не откажет!» — возрадовался он и, не мешкая, почти бегом выскочил из квартиры, уверенный, что застанет того дома.
В последнее время Алик, недомогая, почти не выходил на улицу. Давно бросив работу — и раньше-то занимался ею для отвода глаз, — он целыми днями валялся бы в постели, да надо время от времени встречаться с поставщиками «товара». Клиенты-наркоманы приходили к нему сами.
Алик оживлялся только после инъекций и то ненадолго, а потом снова впадал в состояние депрессии.
— Наверно, скоро загнусь, — вместо приветствия, мрачно сказал он Кириллу, впустив в квартиру, и, заметив, что тот сияет, удивленно скривился. — А ты чему радуешься? Бабки раздобыл, что ли? — Не дожидаясь ответа, повернулся и, шаркая ногами, поплелся на кухню, где держал шприцы, и наркотики.
Предвкушая кайф, Кирилл бодро последовал за хозяином.
— Бабки я тебе не принес, но у меня есть кое-что получше! — весело сообщил, извлекая и выкладывая на стол «Ролекс». — Возьми в залог! Та еще ценная вещь — золото и фирма!
При виде такой роскоши глаза у Алика загорелись, но тут же и погасли.
— Нет, мне это сейчас не по карману. Да и не выхожу я никуда… Некому пыль в глаза пускать, — с горечью признался он — Плохи мои дела, Кир… Еле ноги волочу… а мне ведь и двадцати пяти нет.
Видя, что у приятеля вытянулось лицо, поспешил его успокоить:
— Да ты не волнуйся, отпущу в долг. Это добро у тебя не залежится! Пойдем уколемся. Мне тоже не по себе что-то… Иногда, поверишь ли, такое настроение… и жить не хочется.
— В самом деле, Алик, ты что-то скис, — согласился Кирилл. — И девки около тебя виться перестали.
— Так в этом все дело, — мрачно признался бывший сердцеед. Куда-то сила делась. Охота есть, а ничего не получается… Для чего жить тогда?
«Вот здорово! — мысленно позлорадствовал Кирилл — всегда жгуче завидовал успеху Алика у женщин. Но вслух лицемерно посочувствовал:
— Плохие дела, брат! Ты к врачам-то обращался? То-то я Марину у тебя редко вижу… А раньше проходу тебе не давала.
— Да уж, заездила меня, сука! — злобно поморщился Алик. — Клялась в любви, а сейчас на меня плюет. А что мне врачи? Я и без них знаю, что надо принимать, только все без толку! — Безнадежно махнул рукой. — Знаешь, Кир, верно говорят, что каждому мужику в жизни отпущено лишь одно ведро. Видно, я из-за таких сук, как Марина, раньше времени все израсходовал.
— Инке тоже от тебя немало досталось, — не выдержав, съехидничал Кирилл. — Но и она не стоила того, чтоб ты здоровье потерял. Знаешь, что выкинула эта сучка? Предала нас с тобой, вот что!
— Выходит, и она тоже?.. — пригорюнился Алик. — Как же так?
— Выдала нас с головой Петьке Юсупову! Рассказала про клофелин, который мы с тобой подмешали ему и Дашке! — яростно выпалил Кирилл. — Ездила к нему за деньгами и все выболтала. Вот и надейся на них, на этих…
— Не может быть! Ведь и она тоже мне в любви клялась… — вконец расстроился Алик. — Такое не прощают… Я отомщу!
— И я об этом только и думаю, — подхватил Кирилл. — Но как? До Петьки сейчас не достанешь!
— Доберемся и до него! А пока устроим отходняк этой сволочи Инке! Сам знаешь, как поступают с предателями. Беру это на себя!
Решение отомстить, видимо, его приободрило, он будто опомнился, вышел из спячки.
— Да что мы все о плохом… И без того тошно! Давай хоть на время забудем о наших врагах и о гадости жизни!
Достал шприцы, умело совершил процедуру, и, вскоре оба пришли в благостное настроение.
Навещая Дашу в больнице, Петр избегал встреч с ее родителями. Теперь, когда он знал, что она стала жертвой подлой выходки и его разрыв с ней накануне свадьбы — роковая ошибка, ему было стыдно смотреть им в глаза…
В начале третьей недели пребывания на больничной койке Даша почти поправилась. Ушибленный бок перестал болеть, синяк на лице исчез. Она отлежалась, неплохо отдохнула и прекрасно выглядела. Врачи рекомендовали остаться, пока окончательно не рассосется гематома, но она настояла на выписке.
— Спасибо, Петя, за внимание и за прекрасные условия лечения! Как видно, нет худа без добра! — благодарно улыбнулась она ему. — Последнее время я совсем измоталась — не было возможности даже почитать. А тут отлежалась и даже соскучилась по работе.
— Ну, положим, благодарить меня не за что, — возразил Петр. — Хорошо еще, что все обошлось. Это же по моей вине произошла авария!
— И вовсе нет! Сам знаешь, что виной всему тот пьяница, — справедливо заметила Даша. — Ты поступил правильно спас ему жизнь. Это — судьба, я на нее не обижаюсь.
