«Ага, клюнул! — порадовался Кирилл. — Знал я, что часы тебя заинтригуют, хоть и не купишь. Но все равно, никуда не денешься, — заставлю богатенького Буратино раскошелиться!»
— Я не продавать их пришел, — заявил он, постаравшись принять гордый вид, — а преподнести их тебе от имени нашей семьи в подарок к твоей предстоящей свадьбе.
Сделал паузу и произнес жалобно:
— Пусть эта дорогая вещь компенсирует тебе то зло, что я тебе причинил, и поможет обо всем поскорее забыть. Ведь мы с мамой очень нуждаемся в твоей помощи.
Расчет его и на этот раз оказался верным.
— Не скрою, мне приятно, что вы с Любовью Семеновной решили поздравить меня с предстоящей женитьбой и сделать свадебный подарок. — Петр говорил уже спокойно. — Но нет, спасибо, не могу принять такой дорогой подарок, тем более что вы испытываете материальную нужду.
— Раз так, тогда купи их у нас! — изображая отчаяние, попросил Кирилл. Хотя бы за символическую цену.
— Это еще хуже. Ведь они стоят не меньше пяти тысяч. — Петр нахмурился. Надо прекратить разговор. — Все, Кир, мне некогда. Передай маме мою благодарность.
«Неужели сейчас уйдет и не станет меня слушать?!» Кирилл испугался — рушится весь его план.
— Погоди, Петя! Нам действительно очень нужны деньги!
Петр — он уже сделал шаг в сторону подъезда — остановился, заметив, что бывший друг озяб и дрожит.
— Ладно, заходи со мной в дом! Там объяснишь, в чем дело. — И, открыв замок парадной двери, вошел в просторный холл.
Кирилл последовал за ним к лифтам — под внимательным взглядом дежурной консьержки, наблюдавшей за ними.
— Ну, выкладывай: что у вас опять стряслось и сколько тебе надо? — нетерпеливо спросил Петр, остановившись в удобной нише напротив лифтов. — Здесь мы никому не помешаем.
— Дело в том… Мне стыдно об этом говорить… — Кирилл тянул время, запоминая планировку подъезда.
— Нельзя ли поскорее, Кир! Меня дома ждут!
— Да, вот… мама тяжело больна… — мямлил Кирилл, озираясь по сторонам. — А у нас на лекарства денег нет… Папины счета… все еще арестованы.
— Понятно, — кивнул Петр, вытащил бумажник и извлек стопочку зеленых купюр. — Вот, возьми пятьсот баксов. Отдашь, когда будет возможность. — Сделал прощальный жест рукой и вошел в лифт.
Кирилл, очень довольный успешно проведенной операцией, остался в холле и не спеша закончил осмотр. «А что? Эта ниша очень удобна, чтобы временно укрыться, — решил он. — Как раз за кабиной консьержки, и отсюда видно, кто входит с улицы в холл».
Еще раз внимательно оглядев помещение и сфотографировав его в уме, он вышел на улицу и весело насвистывая отправился домой.
На следующий день Кирилл достал из тайника пистолет с патронами, с сожалением отсчитал тысячу баксов и без звонка поехал к Алику. И уговаривать не придется; за такие бабки и здорового можно найти, а он сам знает, что уже на ладан дышит. Лишь бы не загнулся раньше времени.
Когда Алик открыл ему дверь, Кириллу стало не до смеха — так страшно он выглядел. Маленький, сморщенный, черное лицо, красные слезящиеся глаза, весь трясется, словно его колотит озноб… «Да он же пистолет в руках не удержит и попасть не сможет!» — усомнился, глядя на него, Кирилл.
— Ты чего это такой… плохой? — только и сказал он.
— Да ломка у меня началась, — болезненно кривясь, объяснил Алик. — Сейчас уколюсь и буду как огурчик! Могу и тебе удружить, если бабки принес, — как бы между прочим, предложил он.
— Тысячу баксов хватит? — насмешливо спросил Кирилл, доставая приготовленную пачку долларов; увидел как у Алика алчно загорелись глаза, небрежно добавил: — Захочешь — все твои будут.
— Ты шутишь? — опешил Алик; но он отнюдь не был глуп. — А ну, выкладывай: что затеваешь?
— Ладно! Пойдем уколемся… Веселее станет, и обо всем поговорим.
Прошли на кухню, где была «процедурная», укололись, и Кирилл стал свидетелем, как буквально у него на глазах трясущийся, больной сморчок превратился в нормального с виду человека. Убедившись, что хозяин ожил и хорошо соображает, приступил к делу.
— Ну вот, пришла пора отправить друга Петьку к праотцам, — без предисловий начал он, доставая и выкладывая на стол пистолет и патроны. — Сам знаешь, можно нанять исполнителя и за пятьсот, но я не жмот — даю штуку! — С важным видом откинулся на стуле, взглянул вопросительно. — Ну как, берешься? По-моему, ты жаждал с ним расквитаться.
— А откуда у тебя пушка? — вместо ответа спросил осторожный Алик. — На ней ничего больше не висит?
— Какая тебе разница? Сто лет, что ли, надеешься прожить? — ухмыльнулся Кирилл и серьезно добавил: — Чистый ствол. Принадлежал моему бате. Понятно?
— Сейчас за тысячу, вряд ли, ты кого-то найдешь. — Алик раздумывал, желая поторговаться. — Жить, ты знаешь, долго не рассчитываю, — недобро посмотрел он на «заказчика», — но в тюряге подохнуть не желаю!
— Да о чем ты толкуешь? — разозлился Кирилл. — Даже профессиональные киллеры больше пяти не берут! И то если очень важная птица, с вооруженной охраной. Но это не главное!
— Что же, по-твоему, главное? — насмешливо взглянул на него наркоторговец. — Что ты такое знаешь, чего не знаю я?
— Неужели непонятно? Профессионалы берут так много потому, что рискуют головой вдвойне!
— Такой, выходит, я тупой, — проворчал Алик. — Ты уж объясни мне, дружище.
— Чего проще! — снисходительно ответил Кирилл. — Первый раз они рискуют, когда идут на задание, а второй — спасаясь, чтобы их самих не ликвидировали заказчики. — Посмотрел с усмешкой. — Ну а тебе это, по-моему, не грозит. Так что брось торговаться!
— Ладно, согласен! — сдался Алик. — Но только потому, что Петька — мой личный враг. Легче подыхать будет, зная, что и ему пришел конец!
Старый профессор Розанов заехал в офис к Петру, как всегда, неожиданно. Припарковав машину, по внутреннему телефону из бюро пропусков коротко объяснил:
— Я к тебе прямо из института. Дело срочное. Это не телефонный разговор.
Когда Степан Алексеевич, по-прежнему красивый и представительный, переступил порог кабинета, Петр поспешил навстречу и, усадив в мягкое кресло, сам сел в другое и приготовился внимательно выслушать.
— Казалось бы, давно перестал удивляться бардаку, который у нас творится, в надежде на лучшие времена, но они не наступают! — пожаловался профессор, кипя от возмущения. — Государство совсем не заботится о науке, зарплата ученых нищенская, и то стараются обобрать!
— Что все-таки случилось, дедушка? Тебя обидели? — осторожно подал голос Петр, чтобы ввести разговор в конкретное русло. — Почему ты так взволнован?
— Обидели, и еще как! В Сорбонне французы проводят международную конференцию, и меня пригласили с докладом, а поехать туда я, член-корреспондент Академии наук, не могу! — Профессор был вне себя от ярости.
