Располагающий вид Виктора Степановича и его заверение помогли ей окончательно решиться, и Катерина, опустив глаза, спросила:
— А что вы хотите от меня узнать? Я скажу все, что знаю!
— Прежде всего о разыскиваемых нами сестрах-близнецах Юсуповых, — на этот раз жестко потребовал ответа Сальников. — Они еще у вас или уже выбыли? На каком основании поступили, а если выбыли, то куда? И почему, — он сделал паузу, остро взглянув на поникшую Воронцову, — во время посещения детдома я не обнаружил их следов?
— Боже мой! Теперь мне все понятно, — изображая удивление, воскликнула Катерина. — Наверное, у бедных сироток нашлись родственники и хотят забрать их к себе? Но у меня осталась только одна из них, а вторую перевели в другое место. Что же вы мне сразу тогда не сказали? — с фальшивым упреком подняла она на следователя глаза, в которых таилась скрытая насмешка.
— Почему я никого из них не обнаружил? — сдерживая гнев, спросил Сальников.
— Извините, — смешалась Воронцова, мысленно ругая себя за то, что рассердила следователя. — Вы могли бы обнаружить только одну из них, Надю, которая находилась в изоляторе. А Оли уже не было. Но все их документы, — торопливо добавила она, — у нас имеются.
В этот момент в гостиную вошел Петр и что-то сказал Сальникову на ухо.
— Сходи за отцом! Он срочно нужен здесь, — велел ему Виктор Степанович, не выдавая бушевавшей у него в душе бурной радости. «Да! Это уже успех, — думал он, счастливый, что хоть немного сумеет утешить старого друга. — Пусть еще неизвестно где сейчас наша маленькая Оля, но ведь Наденька-то нашлась!»
Сразу поняв сердцем, что другу удалось добиться успеха Михаил Юрьевич вихрем ворвался в гостиную, крикнув ему прямо с порога:
— Говори, что узнал!
— Наденька в детдоме, в изоляторе. Прошлый раз ее увели перед моим носом, — радостно улыбаясь, сообщил ему Сальников. — Надо срочно за нею послать!
— Поедет Петя, — с загоревшимися глазами распорядился Михаил Юрьевич и, остановив взгляд на Воронцовой, добавил: — Разумеется, вместе с заведующей.
— Но вы мне объясните, — запротестовала для вида ушлая Воронцова, хотя уже догадалась, что он — отец похищенных девочек, — на каком основании?
— Вам все объяснят по дороге в детдом, и когда привезут обратно, — бросил ей Михаил Юрьевич. — Есть что-то еще? — нахмурился он, видя, что она в нерешительности остановилась.
— Я ведь не такая дурная и уже поняла, что над девочками Олей и Надей совершено преступление и мой муж… в нем… замешан, — запинаясь, произнесла Катерина, приняв мучительное для себя решение. Последние минуты она только и думала: говорить о деньгах бандитов в ее сейфе или нет? Жадность толкала ее к тому, чтобы скрыть, но она вовремя сообразила, что не сможет объяснить, откуда у нее столько валюты. А в том, что сейф заставят открыть, можно было не сомневаться!
— Ну и что с того? Что это меняет? — нетерпеливо спросил Михаил Юрьевич.
— Да, видите ли, муж… то есть… Шилов… — по-прежнему мялась она. — В общем, он попросил меня положить в сейф большую сумму денег… в валюте! А я к ним, — поспешно заверила Катерина, — не имею никакого отношения.
— Хорошо! Вы своевременно об этом сообщили, — одобрительно кивнул ей Михаил Юрьевич. — Привезете их вместе с документами Оли и Нади Юсуповых!
Петр и еще один сотрудник агентства повели Воронцову к машине, а сам он вернулся к Башуну, который пришел в себя и тихо скулил, донимаемый болью в вывихнутых суставах рук. Когда вошел Юсупов, он осыпал его бранью.
— Ты, костолом, еще за это ответишь! По закону — за членовредительство! — в перерывах между матом пригрозил он. — А как выйду, блин буду, замочу!
— Тебе, гад, до тюряги еще дожить надо, — презрительно бросил ему Юсупов. — Радоваться должен, что шею не свернул, а ты о руках беспокоишься. Однако хочу тебя порадовать, — решил он морально добить подонка. — Заложила твоя женушка своего котика. — Сейчас привезет сюда и Наденьку, и деньги, которые ты прятал у нее в сейфе. Правильно делает! Зачем ей отвечать за тебя, ублюдка?
— Врешь, падла! Не могла Катюха так сделать! — взвыл в полном отчаянии Костыль, не желая ему верить и в то же время сознавая, что все сказанное — это правда. На него страшно было смотреть. Лицо побагровело, глаза выкатились из орбит, на губах пена. Было такое впечатление, что вот-вот его хватит удар!
Михаил Юрьевич не был жестоким по натуре, видал картины и пострашнее, поэтому вышел, не желая смотреть на страдания заклятого врага, пытавшегося лишить его дочерей. Но и облегчать их не стал. А когда сын привез Воронцову и Наденьку, приказал запереть супругов в спальне до передачи их милиции, с которой не торопился. Это было его местью!
Что касается дочери, то ее он сразу отправил домой. Фоменко после визита «комиссии» пичкал Наденьку снотворным, и девочка была в полудремотном состоянии, так и не узнав ни отца, ни брата. Очевидно, решила, что видит их во сне.
В это время за закрытой дверью спальни Воронцовых шел последний акт разыгравшейся драмы. Теперь уже свои проклятья Костыль изрыгал на убитую горем и не знающую куда от него деться Катерину.
— Сука позорная! Продала меня с потрохами! — бился он на привязи, в бешенстве забывая об острой боли в плечевых суставах. — Когда выйду, одного дня не проживешь!
— А что мне было делать, котик? — оправдывалась она, как могла. — Я сказала, где девчонки, чтобы не так лютовали. Ведь они все равно бы в детдоме концы нашли! И ваши деньги в сейфе. Тебе легче будет, если и меня упекут в тюрьму?
Говоря это, Катерина подошла к нему, желая как-то помочь, но Костыль изловчился и смачно плюнул, стараясь попасть в лицо, но промахнулся, и она от него отпрянула.
— Напрасно злишься, котик, — миролюбиво сказала Катерина, отойдя все же в дальний угол. — Подумай и сам поймешь, что я тебе пригожусь, если останусь на свободе.
«А на что она теперь может пригодиться?» — уныло подумал Костыль, и тут его осенило. Он вспомнил об универсальной отмычке, которую всегда носил с собой, спрятанной в лацкане пиджака. Пиджак висел в платяном шкафу, и при обыске, который провели очень бегло, ее как будто не нашли.
— Какой толк нам будет друг от друга, Катюха, ежели меня посадят? — сразу успокоившись, насмешливо произнес он. — Ты мне сейчас помоги.
— Да я с радостью, котик! — оживилась Воронцова, но подойти побоялась. — Только скажи, что мне делать.
— Быстро достань из шкафа мой коричневый пиджак и дальше выполняй все, что скажу, — приказал Костыль и продолжал командовать по мере того, как она делала то, что он требовал. — Вытащи из лацкана спрятанную внутри длинную булавку. Теперь любым, что найдешь, перережь ремни на ногах.
Катерина нашла большие ножницы и освободила от пут ноги мужа.
— Чего еще надо? — спросила она, задыхаясь от волнения, так как догадалась о том, что задумал ее котик. — Неужто надеешься отсюда сбежать?
