Страх, сильный, как удар по голове, заполнил ее, вытеснив все другие чувства. За ней пришла музыка моря. Сегодня она гудела и трещала.
Карна пыталась спастись. Заползла как можно дальше. Наконец ее пальцы нащупали бревенчатую стену — дальше пути не было.
Дина вернулась за более удобной обувью. Стоя на черном крыльце, она пыталась вспомнить, где оставила сапоги.
И почувствовала запах дыма. Он шел из дома. Инстинкт животного толкнул ее в коридор. Она быстро взбежала по лестнице.
Дым сочился из щелястой крышки лаза.
— Пожар! — крикнула она, взбегая по чердачной лесенке. Но поднять крышку было невозможно.
Олаисен поднялся на второй этаж дома, где когда-то жила Стине. Прилег. Что-то, чего он не мог себе объяснить, томило его. Мысль об Анне и ее смехе. О людях. О границах дозволенного. Ему хотелось побыть одному. Тут его и застал крик: «Пожар!»
Ханна внизу вытирала кухонный стол. Она стряхнула за окно тряпку. И услышала то, от чего ей стало жутко: «Пожар!» Но спрятаться было некуда. Она сунула тряпку в карман передника и выбежала из дома.
Сара, Бергльот и служанки пили в беседке сок и поверяли друг другу тайны. Не важные. Ничего не значащие мелочи. День был такой погожий. Но и они услыхали: «Пожар!»
Ханна первая прибежала в большой дом.
— Горит на чердаке! Заклинило крышку лаза. Я не могу ее поднять. Принеси топор и позови кого-нибудь на помощь! — велела ей Дина.
— Гам кто-то есть? — спросила Ханна.
— Не знаю!
К чердачной лесенке с обезумевшим лицом подбежала Сара:
— Анна наводила там порядок!
— Анна! — эхом откликнулись подоспевшие служанки.
Ханна принесла топор, и, когда появился Олаисен, Дине уже удалось проделать в крышке лаза небольшое отверстие.
— Наверное, она лежит на крышке! — Дина громко позвала Анну.
— Позвольте мне! — попросил Олаисен.
Но Дина продолжала разбивать доски.
— А где Карна? — крикнула Биргит, которая прибежала последней.
Имя Карны прокатилось по дому.
— Господи милостивый, только бы ее не было на чердаке! — всхлипнула Бергльот с ведрами в руках.
— Анна! Карна! — кричала Сара на бегу к колодцу.
Из прорубленного в крышке отверстия на Дину повалил густой дым.
Олаисен побежал доставать воду. Ведра с грохотом ударялись о стенки колодца. Старый ворот скрипел, и быстрые ноги девушек мелькали во дворе.
Юхан слышал странный смех, но не обратил на него внимания. Смех скрылся вдали. Наверное, это служанки. Бывает, человек слышит что-то, но не отмечает этого в своем сознании.
Он зашел в лодочный сарай за веревкой для лодки. Они с Диной хотели съездить на какой-нибудь островок, воспользовавшись хорошей погодой.
Вдруг он прислушался.
— Пожар!
Юхан бросил веревку и побежал к дому.
Когда он прибежал, Дина была уже на чердаке. Она намочила в воде куртку и замотала ею рот и нос.
— Кто там, наверху? — со страхом спросил Юхан.
— Дина. Она пытается вытащить их оттуда. Анну. Карну. Никто не отзывается…
Они услыхали, как Дина, кашляя и зовя Анну и Карну, двигается на чердаке.
Под крышей висел старый ткацкий станок. Жадное пламя дотянулось до веревок. Послышался грохот, и из чердачного лаза вниз вырвался сноп искр.
Юхан окликнул Дину, но она не ответила.
— Там что-то упало! Что-то тяжелое! — закричала Бергльот.
Юхан оттолкнул Ханну и попытался пролезть на чердак, но наткнулся на стену дыма. Ему пришлось спуститься на несколько ступенек.
— Дина! — звал он, но никто не отзывался.
— Здесь нам не пробиться. Где топор?
— С ней, на чердаке! — крикнула Ханна и бросилась за другим топором.
— Вилфред! Помоги! Нужно прорубить потолок в другом месте! — крикнул Юхан.
Но Олаисен стоял у колодца. На бегу за другим топором Ханна передала ему просьбу Юхана. Олаисен бросился через двор с полными ведрами.
Юхан сорвал со стены стремянку. Притащил ее в ту комнату, которая, по его мнению, находилась дальше всего от огня, и забрался на нее. Тут он вспомнил о топоре.
— Где топор? — Голос у него сорвался.
Вернулась Ханна с двумя топорами. Она чуть не упала на лестнице, но держала топоры, словно они были стеклянные.
В слепом отчаянии Юхан рубил потолок. Но у него ничего не получалось. Теперь в Рейнснесе больше никто не точил топоров.
Бергльот знала, что на галерее лежит еще один топор. Олаисен сменил Юхана. Он стал поудобнее на стремянке, которую держала Ханна, и с силой начал крушить потолок.
Юхан вернулся к лазу — он пытался погасить огонь, плеща на чердак воду. Но огонь только шипел. Как раздраженный вулкан. Дым было отпрянул, а потом повалил с новой силой. Вода и искры, не щадя Юхана, устремились вниз.
Служанки и старший сын Ханны подносили воду. Но этого было недостаточно.
Юхан не сдавался. Кто-то достал из шкафа простыню, намочил ее и протянул Юхану. Он обмотал ею голову и плечи и нырнул в огненное море.
Это был ад. Юхан звал женщин, потихоньку отступая перед огнем и дымом.
В это время Олаисен крикнул, что потолок прорублен.
— Я должен быть здесь, чтобы помочь ей вылезти! — крикнул он, понимая, что надеяться не на что.
Он хотел пролезть на чердак, но отверстие оказалось мало для него. Тогда Ханна, обернувшись мокрой простыней, приказала:
— Подними меня на чердак!
Глаза ее горели решимостью и безумием.
— Ни за что! — крикнул Олаисен, стараясь расширить отверстие.
Повалил дым. Непроницаемый, как стена, он окутал Олаисена и заставил его спуститься, чтобы глотнуть воздуха.
Ханна тут же оказалась на стремянке. Бросила на чердак скомканную старую простыню. Конец простыни свешивался из прорубленного отверстия.
Прежде чем Олаисен успел отдышаться, она была уже на чердаке. Кашляя, крикнула ему, чтобы он помог ей спуститься, когда она скажет.
— Ты сошла с ума! — в ужасе крикнул он.
Они поднялись высоко на пустошь и остановились, чтобы перевести дух. Любовались проливом и отвесной горной стеной на том берегу. Внизу в зеленой дымке лежали поля и дома.
Педер первый заметил неладное. Дым.
— Что это они развели там такой огонь? — удивился он.
— Да. — Думая о предстоящем разговоре с пробстом, Вениамин не спеша раскурил трубку, затянулся.
