Андерс ушел на «Лебеде» в Берген. Теперь Вениамину не надо было делить Анну ни с кем. Не помня себя от радости, он бросился в залу и нашел Анну в слезах.
До нее дошли разговоры: Ханна страдает. Страдает из-за того, что Вениамин предпочел Анну.
— Кто тебе это сказал? — вырвалось у него.
— Я слышала, как это говорила служанка. Она думала, что вы с Ханной обручились на Троицу. Ее нисколько не смущало, что я могу это услышать, хотя Бергльот и просила ее говорить потише.
Анна высморкалась и вытерла глаза:
— Она сказала, что у вас был такой вид, будто вы обручились.
— И ты этому поверила?
— Карна сказала мне, что «настоящая» Ханна плакала перед отъездом, потому что хотела остаться с папой, — прошептала Анна.
Вениамин потерял самообладание. Карна?
Он бросился из комнаты, чтобы сейчас же найти Карну. Напрасно Анна звала его обратно.
Вениамин обогнул дом и выбежал в сад, он громко звал Карну. Хотя понимал, что она не отзовется, пока он так сердит. Когда он вернулся в залу, он нашел Карну в объятиях Анны.
Вениамин рванул ее к себе. Она испугалась и громко заплакала, но он не отпустил ее.
«Сейчас я наделаю глупостей, потому что боюсь потерять Анну», — думал он, унося брыкающуюся Карну из комнаты.
— Я хочу на чердак, к бабушке! — кричала Карна.
Он молча поставил ее на пол и открыл крышку лаза. Потом поднял Карну на чердак.
— Я скажу бабушке, что сегодня ты злой!
— Говори что хочешь, сопливая девчонка!
— Я больше никогда не спущусь вниз!
— Я сам спущу тебя!
— Ты меня не найдешь!
— Найду, тебе нигде от меня не скрыться! Во всем мире у нас никого нет, кроме друг друга!
— Это правда, папа?
Она обернулась к нему, продолжая держаться за край лаза, как он учил ее.
При виде ее испуганного личика гнев Вениамина улетучился. И на смену гневу пришло бессильное чувство стыда.
Постучавшись, он вошел к Анне. Она была сдержанна, но спокойна. Он закрыл дверь и шагнул к ней:
— Прости, что я вспылил.
Она кивнула, перебирая что-то на комоде.
— Ханна страдает, — сказала она, стоя к нему спиной.
— Что же нам делать? Нам с тобой?
— Мы должны соблюдать приличия.
— И в чем же состоят эти приличия? Может, нам включить Ханну в наш союз? И жить втроем на мой знахарский доход?
Она обернулась к нему:
— Она не виновата, что любит тебя.
— А я виноват?
— Не знаю, но я поеду в Страндстедет и поговорю с ней. Одна!
— И что это даст? — спросил он резче, чем хотел бы.
— Не знаю.
— Это глупо, Анна!
— Не уверена, — упрямо ответила она.
Глава 12
Вениамин отвез Анну в Страндстедет и показал ей дорогу к дому Ханны. А сам пошел в единственный здесь погребок. Четыре ступеньки вниз. И занял столик у пыльного окна, чтобы не проворонить Анну.
Через час он увидел ее на склоне холма. Она шла сгорбившись.
Он вышел на улицу, Анна кивнула ему и молча взяла за руку. Он был не в силах расспрашивать ее.
— Давай поедим в гостинице, — предложил он.
— Я не хочу есть.
— А я хочу. — Он был настроен решительно.
— Как тебе будет угодно.
Пока они шли по Страндвейен, он рассказывал ей, каково быть доктором в таком захолустье. Не хочет ли она взглянуть на его кабинет? Они не успели побывать там, когда приезжали сюда с Андерсом.
— Я часто обедаю в гостинице, но боюсь, что до Копенгагена ей далеко.
Он болтал без умолку.
Ему казалось даже, что она его слушает. Но вдруг она схватила его за руку.
— Ханна живет в такой бедности! Она трудится день и ночь и не может свести концы с концами! Неужели ты не понимаешь, что она надеялась?
— На что?
— Что ты вернешься домой и женишься на ней.
— Анна, Ханна была замужем. Она вдова. Она жила своей жизнью, и я никогда не слышал, чтобы она на что-то надеялась.
— Ты и правда такой равнодушный? Или притворяешься?
Он остановился:
— Хорошо. Тогда скажи, что я должен сделать.
— Позаботиться о ней.
— Я пробовал. Она не хочет.
— Вы должны были пожениться?
— Нет, с чего ты взяла?
— Она так думала, ведь ты спал с ней! Перед моим приездом!
Ударила молния. Жизнь покинула тело. Вениамин удержался на ногах только благодаря силе земного притяжения.
— Она так сказала?
— Ну, не прямо…
Вениамин пошел дальше, заложив руки за спину. Он так спешил, словно речь шла о спасении жизни. Вскоре он обнаружил, что идет один, и остановился. Обернулся к Анне.
Она стояла там, где он бросил ее. Бросил? Вид у нее был как у брошенной. Он вернулся и обнял ее.
Но она даже не заметила этого.
— Я знала, что мне будет нелегко. Но думала, что, став отцом, ты поумнел. А ты идешь по накатанной дорожке, как в студенческие времена. Разве не так?
— Нет. Что тебе сказала Ханна?
— Это наше с ней дело.
— Ты ее расспрашивала? Нарочно поехала в Страндстедет, чтобы узнать у нее, спал ли я с ней?
— Я не скрыла от тебя, что хочу с ней поговорить… Почему же ты сам не рассказал мне об этом? — шепотом спросила она.
Он с мольбой взял ее за руку:
— Анна, разве о таком говорят?
Они пошли по дорожке, посыпанной гравием. Моросил дождь. Анна выдернула руку и обошла лужу. Он ждал ее.
Они уже почти дошли до белого дома с зеленой дверью. Между окнами висела вывеска «Сентрал Отель». Перед тем как подняться на крыльцо, Анна обернулась к нему:
— После того как мы с тобой все решили, я каждую ночь ждала тебя…
От удивления он начал заикаться.
— Я… Я не знал… не думал… Мне было стыдно за тот вечер… когда я напился.
Он махал руками и, заикаясь, просил прощения. Она стояла на крыльце чуть выше его, щеки у нее пылали.
— Не ты один живой человек, — шепотом сказала она.
Он замотал головой и схватил ее руку. Потом с преувеличенной любезностью распахнул перед ней дверь, и они чинно вошли в гостиницу.
