Она отрицательно покачала головой.
— Может, тебе уйти от него? — предложил он.
Ханна открыла глаза.
— Куда уйти, Вениамин? — прошептала она.
Он не ответил, и она крикнула в море:
— Куда уйти? С двумя детьми, цепляющимися за юбку, и третьим в животе? Куда уйти? Ты можешь сказать мне — куда?
— Я поговорю с ним, — пообещал Вениамин. — Он успокоится, когда поймет, что ошибался, и увидит все в новом свете. И когда поймет, что мне все известно.
— Ты его плохо знаешь.
— Что с того? Знаю я его или нет, он не смеет зверски избивать тебя. Он сейчас дома?
— Нет, на Лофотенах.
— И когда вернется?
— Через два дня.
— Хорошо. Я вернусь с тобой в Страндстедет и поговорю с ним.
— Тогда он просто убьет меня.
— При мне он не посмеет тронуть тебя даже пальцем.
— Ты же не всегда будешь рядом.
— Нам надо поговорить с кем-то еще. С окружным доктором, например. Надо заставить Олаисена понять…
— Мы идем в открытое море, — вдруг сказала Ханна со свойственной ей привычкой заботиться о практических вещах.
Даже самые дальние островки уже остались у них за спиной. Вениамин отвязал руль и повернул лодку. На это ушло время. Ветер был встречный, и парус намок.
— Ты боишься? — спросил он.
— Чего, моря? Нет! — И спросила, помолчав: — А ты?
Вениамин быстро взглянул на нее:
— Нет, конечно. Плохо, что он бьет тебя…
— С тобой он может поступить куда хуже.
— Каким образом?
— Расскажет все Анне.
— Нет!
— Он обещал.
— Я знал, что он низкий человек, но не настолько же…
— Он не хуже других, на свой лад, конечно.
Вениамин засмеялся. Она ответила ему сердитым взглядом.
— Ты его защищаешь?
— Никого я не защищаю — ни его, ни тебя!
Все было как в детстве. Но если б они были детьми, он бы толкнул ее. Выругал за то, что она ставит его на одну доску с Олаисеном. А сейчас он отвел глаза, и руль вызвал в нем ненависть.
Но все-таки он вернулся в прошлое. Вернулся вместе с Ханной. Она раньше часто ходила в синяках и царапинах. И ее нужно было утешать. Они прыгали на душистое сено, хотя это не разрешалось. Может случиться пожар, говорили взрослые, которые не разрешили им спать в одной постели, потому что они уже выросли. Но они всегда находили укромное местечко. Может, и теперь? Может, они с Ханной должны быть вместе?
Мимо снова скользнула Анна. Она смотрела на него. Без упрека, но с удивлением. Словно говорила: «Тебя никто не принуждал, Вениамин».
— Хорошо, Ханна, не защищаешь! Не бойся, я отвезу тебя в Страндстедет к его возвращению.
— Нет, сейчас!
— Сейчас мы уже будем в Рейнснесе! И я осмотрю твою рану.
— Ты уже видел. А я сказала все, что хотела.
— Ты знала, что вернешься? — воскликнул он.
Она не ответила и снова перебралась на нос.
— Почему? — немного успокоившись, спросил он.
— Мне нужно было поговорить с тобой наедине! Неужели не понимаешь? Мы с тобой не разговаривали с тех пор…
Ему хотелось спросить, зачем в таком случае она села к нему в лодку и дала своему мужу повод подозревать их. Теперь, спустя столько времени. Но он сдержался.
— Чего ты от меня хочешь? — спросил он.
— Отвези меня домой и высади в бухте за церковью, чтобы никто не увидел. Тогда, может, тебе еще удастся спасти свою шкуру.
Он стиснул зубы и замолчал. Ханна сделала все, чтобы ему было не трудно повернуть лодку.
Олаисен вышел из кустов, когда Вениамин высадил Ханну на берег. Было уже темно. Но они оба сразу узнали его. Он аккуратно положил на камень пальто и жилет. Высокий, широкоплечий, в рубашке с закатанными рукавами, он стоял на фоне заледенелого ландшафта. Во рту белела полоска зубов. Глаза смотрели открыто и целеустремленно. Он ждал их, широко расставив ноги и слегка согнув руки.
Вениамин понял, что от этого человека бежать не следует. Холодное предчувствие стеснило грудь.
— Добрый вечер, Олаисен! — сказал он.
Олаисен не ответил. Пошел навстречу, протянув руки, словно хотел обнять их обоих. Пожалуй, можно было сказать и так.
Первый же удар сбил Вениамина с ног. Однако он поднялся на колени и велел Олаисену одуматься.
Второй удар оказался гораздо серьезнее — Вениамин упал на большой камень.
Он услыхал хруст хряща. Должно быть, удар пришелся по уху. Но он ничего не чувствовал из-за шока. Пока еще не чувствовал.
— Я научу нашего доктора, что бывает, когда брюхатят чужую жену. Вот так!
Удар его ноги пришелся Вениамину в пах. Боль. Тошнота. Рвущиеся наружу внутренности. Лежи спокойно. Притворись мертвым.
Олаисен поднял ногу для второго удара, но Вениамин изловчился и обеими руками ухватил его за щиколотку. Благодетель Страндстедета рухнул лицом в ледяную кашу.
Вениамин навалился на него и заломил ему руки за спину. Переведя дух, он сказал, делая ударение на каждом слове:
— Ханна сказала мне, что ты хочешь, чтобы я избавил ее от ребенка, потому что он якобы мой. Но это не мой ребенок! Такое физически невозможно! Ясно? И перестань мучить ее, а то с отчаяния она бросится в море. Если ты еще раз тронешь ее хотя бы пальцем, я заявлю ленсману!
Олаисен что-то буркнул в землю. Понять его слова было невозможно. Вениамин отпустил его, ему хотелось кончить дело миром.
Олаисен с трудом откатился от него. Они сидели на песке, не спуская друг с друга глаз.
— Проклятый кобель! — прошипел Олаисен. — Мне ничего не стоит сделать из тебя лепешку!
— Не сомневаюсь, ты силен, как черт! Но попробуй только тронь Ханну!
— Где вы были?
Дыхание Вениамина понемногу выровнялось.
— Она сидела на камне возле моей лодки. Ей было тяжело. Хотелось с кем-нибудь поговорить, после того как ты избил ее и обвинил черт знает в чем! С кем, кроме меня, она могла поговорить об этом?
— Значит, она поехала с тобой на остров за утешением?
— Мы не были ни на каком острове!
— Зачем же она села к тебе в лодку? Она сказала служанке, что вернется домой только вечером.
— Ей нужно было поговорить…
Олаисен повернулся к Ханне:
— Ты хотела с ним поговорить? И бросила ребенка?
