— Господи Боже мой! — воскликнула девушка.
— Если он не очнется, придется послать за доктором, — решительно сказала Дина.
Общими усилиями они положили его на диван, и служанка принесла воды.
— Дайте мне глоток водки, — слабо простонал Олаисен.
Служанка принесла графин и рюмку.
— Можешь идти. Ему нужен покой, — сказала Дина и поднесла рюмку к губам Олаисена.
Ее насторожило выражение его лица.
— Потише-потише, драться уже поздно, — усмехнулась она.
— Вы могли меня убить. — Олаисен потрогал голову.
— В следующий раз… Но я предпочитаю вас разорить. Что вам больше по душе? Если вы еще раз…
Они измерили друг друга взглядом, словно пытаясь проникнуть в мысли друг друга. Что-то их объединяло. Новая ненависть? Своеобразный союз, возникший из жажды мести? Любопытство? Или то, что они понимали безумство друг друга?
Трудно сказать, из-за этого или из-за того, что Олаисен еще не совсем пришел в себя от удара, но он быстро менялся.
— Я не хотел… Не знаю, что на меня нашло. Но между ними что-то есть. До сих пор. Я знаю! — Он как будто делал признание. Так говорят с матерью, а не с деловым партнером. Порывшись в кармане, он достал носовой платок. Это было естественно — ведь кожа на голове была рассечена. И наконец сказал то, что мучило его больше всего, — сознание, что он обманутый муж. — Во мне словно шлюзы открылись. И я потерял… На самом деле я не такой…
Дина села.
— Вам следует быть осторожней. Так нельзя. В следующий раз вы ее просто убьете. Вы этого добиваетесь?
— Нет! Честное слово, нет! Ведь у меня есть сыновья, мои ангелы. Я не хочу, чтобы они остались без матери. Пожалуйста, поверьте мне!
Он все еще прижимал платок к голове, которая раскалывалась от боли.
— Вам конец, если вы убьете ее. Думайте об этом и днем, и ночью, пока не поймете. Вы в любом случае ее потеряете.
Дина говорила, словно они обсуждали, сколько рабочих можно принять на верфь, не понеся убытков.
Олаисен слушал ее с благоговейным ужасом.
— Вы всем расскажете?.. — спросил он, помолчав.
— Я? Нет, за меня это сделают другие. Уже и так ходят разговоры, что Олаисен бьет свою жену.
— Кто так говорит?
— Например, рабочие на верфи. Ваша служанка…
Он осторожно, двумя пальцами, прикоснулся к затылку.
— Черт! Как болит!
— Охотно верю. Но это пройдет.
Он налил себе еще водки, забыв предложить ей.
— А про их связь они говорят? Ханны и доктора…
— Эта связь существует только в вашем воображении. Но если вы не прекратите ее бить, люди решат, что у вас есть на то причины. Вы же выгнали из дома брата! Мальчишку! У людей будет повод позубоскалить, когда они поймут, что председатель управы дурак.
Он выпрямился:
— Выпьете рюмку?
— Нет, я перестала искать утешение в бутылке. Так лучше.
Она улыбнулась, но у него не было сил ответить ей улыбкой.
— И все-таки между ними что-то есть. Между этими двумя…
— Легко вообразить что угодно, если эти двое играли друг с другом еще до того, как научились ходить, и в детстве спали в одной кровати. Делили друг с другом и радость, и горе. Кружились вокруг елки. Утешали друг друга…
— Он бы признался вам, если бы между ними что-то было?
— Нет, но лгать он не умеет.
— А то, что они встречались у меня за спиной?
— Ханна имела право пригласить доктора к Конраду!
— А до того? В лодке? Я должен расквитаться…
— Так выгоните ее, но зачем же убивать? Эту войну вы все равно проиграете.
Они помолчали.
— Договорились? — Дина наклонилась и положила руку ему на колено.
Он вздрогнул.
— Я буду опозорен, если люди узнают!
— Когда вы избили Ханну в первый раз?
Он уронил голову на руки.
— Когда? — повторила Дина.
— Когда мы были в Рейнснесе первый раз после свадьбы.
— А что Анна? Она тоже думает, что между ними что-то есть?
— Не знаю, заботят ли ее вообще такие вещи.
— Посмотрите мне в глаза! Кого, по-вашему, могут не заботить такие вещи?
— Вас! — почти тепло сказал он.
Дина открыла рот, словно хотела засмеяться, но не засмеялась.
— Ступайте к Ханне и спросите, хочет ли она по-прежнему жить с вами. И если она откажется, вы поступите очень правильно, если не тронете ее даже пальцем. Лучше приходите в «Гранд» и поживите там. За мой счет.
— Вы ведьма! — вырвалось у него.
— Значит, это все-таки серьезно?
Уже уходя, в дверях, она сказала, словно только что вспомнила:
— Я имею привычку выполнять свои обещания. К вам придет мой адвокат. И не вздумайте опять прибегнуть к рукоприкладству!
Она закрыла дверь раньше, чем он успел что-то сказать.
Трудно сказать, проявила ли Дина мягкосердечие, но она изъяла только половину капитала, вложенного ею в верфь. И тут же наняла людей, чтобы строить канатную дорогу. Это произошло так быстро, что Олаисен понял: у нее все было продумано заранее.
У Олаисена были связи в банке. Он занял денег и залатал дыру. Залогом послужил его дом. Все произошло без огласки.
Дина сыграла партию в шахматы, и новость не попала в газету.
Зато она перестала заниматься счетами верфи, и Олаисену пришлось нанять счетовода.
Б том сезоне верфь, несмотря на хорошую конъюнктуру, понесла убытки.
Люди считали, что Олаисен взвалил на себя непосильную ношу. Он — деятельный председатель управы и судовладелец, но не умеет управлять большим предприятием. А брата, который помог бы ему, нет в Страндстедете. Брат еще учится в Трондхейме, чтобы стать большим человеком.
Зато канатная дорога фру Дины была построена к весне 1886 года. Она, словно смоляная кишка, протянулась по низкому берегу до самой верфи. Дина охотно нанимала рабочих, которых увольнял Олаисен.
Глава 7
Бабушка устроила у себя музыкальный семейный обед, как она это называла. Было промозглое майское воскресенье.
На берега фьорда обрушился град, и грязный снег, которому давно полагалось растаять, покрылся тонким слоем сверкающих градин.
Обеды у бабушки всегда были вкусные. В уютной столовой не было никого, кроме них. Снаружи на ручке двери висела табличка: «Закрыто для частного вечера».
