– Нет. Мне поможет няня, – возразила Эмма. – Она всегда это делает.
– Отлично. Я пойду и поищу стулья в тени.
Няня всегда это делает. Казалось бы, мелочь, но она пробуждала в Гиацинте ощущение собственной ненужности.
Найдя стулья, она села и стала ждать.
«Я ищу себе неприятностей, – подумала Гиацинта. – Просто выискиваю обиды. Нужно найти приятное в этой ситуации. Дети приехали. Вот они – в красных трусиках и розовом бикини, – мои кровинки, плоть от моей плоти».
– Не надо! – крикнула она, когда Джерри нырнул в бассейн для взрослых.
Няня успокоила ее:
– Джерри отлично плавает, и у вас нет причин для беспокойства.
– Я не знала, что он так преуспел.
– Да, Джерри – настоящий спортсмен. Он начал заниматься теннисом в прошлом месяце, и тренер говорит, что мальчик опережает многих детей его возраста.
– Джерри не упоминал об этом, хотя мы разговариваем по телефону почти каждый день.
– Я знаю и постоянно напоминаю им о времени. Должно быть, вы ждете их звонка.
Гиацинта сделала вид, что наблюдает за дочерью, которая заговорила с какой-то девочкой в бассейне.
– Эмма очень общительная. Всюду находит себе друзей. И все льнут к ней, даже те, от кого этого не ожидаешь. На днях какой-то мрачный старикан заговорил с ней в аптеке и… и когда я рассказала ее отцу, он рассмеялся. Доктор всегда… – Няня вдруг запнулась.
«Подави свой гнев и свою боль, Гиацинта. Сохрани достоинство».
– Вполне уместно упомянуть об их отце, няня, – сказала она.
– Я лишь хотела сказать, что Эмма уже личность.
«Да, еще одно сходство с Франциной, и это тоже приятно. Это облегчит ей жизнь».
Джерри, тоже найдя друзей, привел одного из них.
– Это Дуг. Он хочет позавтракать с нами. Его родители вернутся позже. Дуг может с нами позавтракать?
Было неясно, кому адресован этот вопрос. Гиацинта ответила быстро и то же самое сделала няня:
– Да, добро пожаловать.
Гиацинте хотелось побыть наедине с детьми, но она подозревала, что Джеральд не разрешил няне оставлять их с матерью.
За завтраком дети все время болтали. Все сложилось совсем не так, как мечтала Гиацинта. Вспомнив о двух комнатах, которые сейчас занимала, она решила, что сделала ошибку, продав дом.
Эмма вдруг сказала:
– Я хочу покататься на лошади. Мне надоел бассейн. – В ее голосе появились новые, капризные нотки. – Я устала от него. В клубе есть бар с мороженым, а здесь нет.
– Заткнись, – бросил Джерри.
– Мне не нравится твой тон, – заметила Гиацинта.
– Но ведь все так говорят, мама!
– Возможно, но мне все равно это не нравится.
– Я хочу покататься на лошади, – повторила Эмма.
– Я не взяла для этого одежды, – ответила няня. – Я не знала, что ты захочешь кататься.
– Я могу покататься и в этой одежде, – заявил Джерри.
– Нет, для этого нужны длинные брюки, ботинки и маска с ремешком. Папа не разрешает тебе ездить на лошади без такой экипировки. Как и на велосипеде. Вот и все, – авторитетным тоном заключила няня.
– А мы не могли бы покататься, чтобы показать маме? – взмолился Джерри. – Чтобы она только посмотрела? Ты бы хотела этого, мама?
– Конечно. Мне хочется того же, что и вам.
– Это довольно долгая поездка, ну да ладно, – сказала няня. – Нам нужно поторопиться, пока дорога не так перегружена.
Джерри сел впереди, болтая и крутя кнопки радиоприемника. Сидевшая в среднем ряду Эмма быстро уснула. Когда ее головка прижалась к плечу матери, Гиацинта замерла и боялась пошевелиться, чтобы не лишиться сладостного ощущения.
– Мы уже почти приехали! – воскликнул Джерри. – Я знаю дорогу. Еще два светофора, – он поднял два пальца, – затем повернем налево… нет, направо, и тогда я покажу тебе лошадь дяди Арни.
Джерри возбужденно запрыгал на сиденье.
Гиацинта ласково спросила:
– А разве вначале не твою лошадь?
– И ту и другую! Но сперва его лошадь, потому что она больше. Я тебе говорил – это теннессийский рысак.
Об этом Джерри упоминал почти в каждом телефонном разговоре.
– Да. Я знаю. А что за пони у Эммы?
– Ну, вообще-то это не ее пони. Эмма еще слишком маленькая. Ее сажают на пони и водят по кругу. Она только думает, что это ее пони. Но мы не говорим ей об этом. Не хотим ее обижать.
– Что ты тут обо мне говорил? – спросила, приподнимаясь, Эмма.
– Только то, что ты хорошо вздремнула, а мы тем временем почти приехали.
Эмма улыбнулась. У нее были ровные зубы. В отличие от Джерри она не унаследовала ямочек Джеральда. Кто-то подарил ей маленькое золотое сердечко на цепочке. У Эммы была царапина на внутренней стороне руки, залепленная пластырем. Глаза матери ничего не упустили.
С другой стороны, Гиацинта почти ничего не видела. Все слилось в расплывшееся пятно – и приземистые строения, и поля, и ровные зеленые лужайки с белыми деревянными заборами. Вывели пони, весьма миниатюрное создание, усадили на него Эмму и покатали пару минут. Няня захлопала в ладоши, Гиацинта сделала то же. Затем вывели пони побольше, и Джерри продемонстрировал свое умение держаться в седле. И все то же пятно застилало Гиацинте глаза, мысли путались в ее голове. «Что я здесь делаю? Ведь все это фальшиво», – подумала она.
Няня коснулась ее руки.
– Вы хорошо себя чувствуете?
Гиацинта встрепенулась.
– Да-да, хорошо.
– Я спросила, потому что вы не ответили на вопрос Джерри.
– Ах, я не услышала его. Продолжай, Джерри, покажи мне свое мастерство.
– Поводья нужно держать между большим и указательным пальцами. Видишь? Вот так, а не в кулаке. А сидеть следует прямо, опустив колени. Мне можно немного проехать? Совсем немножко! Я знаю, что не одет для этого, но можно, Том?
Молодой конюх, державший пони, подмигнул Джерри. Очевидно, мальчик ему нравился.
– О’кей, я пройду с тобой по кругу. А потом ты слезешь. И мы никому про это не скажем.
– Здесь очень доброжелательны к детям, – заметила няня. – Наверное, потому, что дядя Арни держит здесь свою лошадь и приходит сюда почти ежедневно.
Джерри с гордым видом спешился и передал поводья Тому. «У детей хорошая жизнь, – подумала Гиацинта. – По крайней мере за это я должна быть благодарна».
– Я не говорил тебе, как его зовут, мама?
