– Конечно, помню. Как ты здесь оказалась?
– Твоя мать рассказала мне о выставке. Мы ведь соседи и порой встречаемся по пути. У тебя прекрасный вид, Гиацинта.
Полагалось бы ответить комплиментом, но ей почему-то этого делать не хотелось, и она лишь сказала:
– Спасибо. Большое тебе спасибо.
– Я часто думала о тебе после того, как ты переехала, о том, что мы были несправедливы к тебе в школе. И в колледже тоже.
Разве это не извинение? Весьма неподходящее время выбрано для этого. И что ответить Марте? Холодно сказать: конечно, помню, хотя это не имело большого значения для меня. Но поскольку у Марты был виноватый вид, Гиацинта ответила:
– Это было так давно. А как ты живешь?
– В общем, никаких событий. Я так и не вышла замуж. Живу дома, работаю в городе.
Марта продолжила бы разговор, если бы не подскочила Лина с сообщением:
– Заинтересовались бархатным платьем и спрашивают, не сделаешь ли ты такое же черного цвета.
– Не буду отнимать у тебя время, – сказала Марта. – Я хотела бы купить одно из твоих платьев. Они очень красивы, но я не могу себе этого позволить.
Гиацинта посмотрела вслед удаляющейся Марте. Что произошло с ее насмешливым взглядом, гордой кудрявой головкой, которую она так любила вскидывать? «Марта вела себя так, словно ошеломлена тем, что произошло со мной». Что за таинственная история?
* * *
Уилл сказал:
– Ты сама приготовила весь этот обед – изумительного цыпленка, великолепное суфле из овощей и этот превосходнейший десерт? И сейчас, в Нью-Йорке, ты больше не прибегаешь к бутербродам?
– Чему ты удивляешься? Ты же знаешь, что я умею готовить. Ты сказал это в тот день, когда пришел ко мне на завтрак и сразу разбил мое сердце.
– Не знаю. Удивляюсь – и все.
Люди часто удивлялись – прежде всего тому, что такой книжный червь способен проводить столько времени на кухне, а также тому, что модельерша и столь состоятельная дама занимается готовкой. Люди склонны к стереотипам.
Последние сутки для Гиацинты оказались весьма трудными. Она была возбуждена, поскольку неожиданно приехали на каникулы Эмма и Джерри. Сейчас они отправились к Францине, вместо того чтобы побыть с матерью. Их отец даже не спросил, может ли Гиацинта принять их сейчас.
Накануне вечером позвонил Уилл и сказал, что прилетает домой ночным рейсом, и это крайне взволновало Гиацинту. Готовя обед на кухне, она представляла себе все любимые лица за столом и Уилла, сидящего во главе стола. Когда момент его появления приблизился, Гиа охватила паника. На сей раз Уилл наверняка заставит ее высказаться определенно. Что-то подсказывало ей, что в этот вечер произойдет серьезный разговор. Он откладывался до окончания всех этих выставок и до его возвращения из Калифорнии, но теперь час пробил.
Гиацинта сцепила руки с такой силой, что золотое кольцо впилось ей в ладонь.
– Последняя выставка, как я слышал, стала для тебя настоящим триумфом. Я очень хотел вернуться к ее открытию, но возникло множество разных проволочек. – Уилл сделал паузу. – Я тосковал по тебе, тосковал до боли.
– Я знаю, – слабым голосом отозвалась Гиа.
– Я хочу жениться на тебе, Гиацинта. И определить время.
– Разве нам не следует узнать друг друга получше, мистер Миллер?
– Не неси вздор, не дразни меня.
– Прости.
– Так как же?
– Ты знаешь, я люблю тебя, Уилл. Но мы должны… все спланировать. Мои дети… эта квартира… все не так просто. Я не могу действовать слишком поспешно. Мы были счастливы все лето, разве не может это продолжаться до тех пор, пока…
– Что ты имеешь в виду, говоря «все не так просто». Здесь достаточно места для детей и для меня, а потом мы подыщем квартиру попросторнее. Я найду такую. Дай мне пару недель, вот и все. Ты хотела, чтобы она была поближе к школе, и я буду это иметь в виду. Куда они ходят сейчас?
Гиацинта вздохнула.
– Может, я поменяю им школу, но тут возникает новое осложнение.
– Эти осложнения надуманны, Гиацинта. Кажется, я знаю, в чем дело. Ты вспоминаешь первое замужество, вспоминаешь свои страхи и то, как все плохо обернулось. Мысль о втором браке угнетает тебя. Не так ли?
Уилл замолчал. Чувствуя на себе его взгляд, Гиацинта опустила глаза.
– Я знаю, что ты любишь меня, Гиацинта. В таком случае доверься мне. Мы оформим все быстро и незаметно. Скажем, в ратуше, если не возражаешь. Десять минут – и все позади. Совершенно безболезненно.
– Тогда какая разница? Мы можем войти в эту комнату прямо сейчас, и все будет чудесно и без этого…
– Нет.
К тому времени Гиацинта уже была хорошо знакома с решительным «нет» Уилла.
– Я хочу жениться на тебе, а не просто жить с тобой. Я не так современен, как некогда о себе думал. У меня были временные связи. Сейчас я готов к чему-то постоянному, хочу иметь ребенка. Я готов также принять твоих детей. Не беспокойся по этому поводу. Я люблю детей, потому что они твои. Когда я увижу их?
– Скоро. Они с матерью. Я собираюсь туда завтра и проведу там несколько дней.
– Я подожду, пока ты вернешься, чтобы уточнить все детали.
Уилл встал, притянул Гиацинту к себе и стал целовать ей руки, шею, губы.
– Я позабочусь обо всем, Гиацинта. Предоставь это мне. А сейчас расстегни, пожалуйста, пуговицы. Кажется, я сам не справлюсь…
Раздался звонок.
– Проклятие! Кто это? – воскликнул Уилл.
– Не знаю, – ответила она и тут же узнала голос Арни. Через мгновение раздался стук в дверь.
– Открывай, знаменитость, это я, Арни. Помнишь меня? Не смотри так испуганно, – сказал он, входя в комнату. – Все великолепно. Я здесь в деловой поездке на два дня; должен встретиться с приятелем и решил воспользоваться возможностью заглянуть к тебе.
Он никогда так не поступал.
– Ты напугал меня, – холодно заметила Гиацинта. – Я никого не ожидала. Уилл Миллер, доктор Арнольд Риттер.
Мужчины раскланялись.
Гиацинта обратилась к Арни:
– Мы только что пообедали. Позволь предложить тебе пирог?
– Спасибо, я только что поел со своим приятелем. А вы пообедали отлично, не сомневаюсь. – Арни взглянул на Уилла. – Эта леди умеет накормить мужчину. Я много вкусных вещей съел за ее столом.
Уилл что-то ответил, но растерявшаяся Гиацинта не расслышала его слов. Она была напряжена. Вдруг Арни скажет что-нибудь неподобающее относительно статуса Джерри и Эммы? Рассказать обо всем Уиллу должна она, а не Арни. Ей следовало поведать ему об этом раньше. Но она боялась это сделать, боялась неизбежных вопросов.
