— Не смей называть меня низкой обманщицей! — Она выбралась из гамака и теперь стояла перед ним. — Я обманула его не больше, чем ты обманывал Хэппи.
— Тут нечего сравнивать, дура, воровка! — заорал Йен.
— Думаю, есть что. И во всяком случае, заткнись. В любую минуту домой может вернуться Клайв.
— Ну и что? Я имею право навестить свою невестку в ее новом доме! — фыркнул он.
— Я все гадала, сколько времени тебе потребуется, чтобы набраться мужества и нанести визит. А то это стало выглядеть как-то странно.
— Я боялся, что у тебя при виде меня случится инфаркт.
— Это у тебя чуть инфаркт не случился в тот день, когда я пришла в дом твоего отца.
— Это не сердце было. Меня замутило, да так, что захотелось проблеваться. Что я и сделал. Женщина настолько подлая, что проделывает такой грязный фокус с бедным, ничего не подозревающим дурачком, как мой брат…
— Дурачком? Ты всегда говорил мне, что он гений.
— В математике. Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю.
— Я не называю его дурачком. Единственно верные слова из всего сказанного — это «ничего не подозревающий».
— Ты хочешь сказать, он не подозревает, что мы с тобой были знакомы раньше?
— Ты что — умственно отсталый? Конечно, я хочу сказать именно это.
— И более того — он никогда об этом не узнает?
— Конечно, именно это я и хочу сказать.
— Не надо быть такой уверенной. Может, ему следует знать.
Роксанна выставила вперед палец левой руки, на котором красовалось кольцо с бриллиантом.
— Не-а. Никогда. Ты же не хочешь, чтобы обо всем узнала Хэппи, так что никогда не откроешь рта. Этого я не боюсь.
Йен ничего не ответил, и Роксанна мягко ткнула его в грудь уже указательным пальцем и с улыбкой проговорила:
— Ну, будет, давай ладить. Вот мы с тобой, а вот твой брат — счастливый до невозможности.
— Да уж, это точно.
— Ты же видишь, он стал новым человеком. Получает кое-что от жизни.
— А ты ничего не получаешь, да? — спросил Йен, глядя на застекленную садовую беседку и маленький пруд под ивами, в котором плавали золотые рыбки.
— О, я много чего получаю. И не отрицаю этого. Но я заключила сделку и выполняю ее. Он обращается со мной, как с королевой. И дело не только в том, что он покупает вещи, такие, как этот дом. Все гораздо глубже. Он меня уважает. Поэтому я действительно его обожаю. Он доверяет мне, и я никогда не обману его доверия. Клянусь!
Несколько минут они молча смотрели друг на друга, осознавая новую для себя реальность. Йен оглядел Роксанну с головы до пят, но она встретила его взгляд, даже не моргнув.
— Господи! — воскликнул он. — Может, я тебе и поверю. Может, чудеса и случаются.
— Ты можешь мне верить.
— Он никогда ни о чем не спрашивал?
— А о чем он должен был меня спрашивать?
— Ну, например, о твоем норковом манто.
— Он его не видел. Сейчас август. Кстати, я подарила его своей мачехе, а мои родственники не осмелятся приехать сюда. Они будут ждать приглашения. Они знают, что получат больше, если будут хорошо себя вести.
— Ты все продумала…
— Я хочу здесь приятной жизни. Соседи очень приветливы. Я удивилась, насколько приветливы были со мной женщины с самого начала, как мы сюда въехали.
— Помогает имя Греев, не забывай.
— Я ни на минуту не забываю.
— Надо думать. — И, подхватив дипломат, он вздохнул: — Что ж, мне пора домой. Я мог бы много еще сказать, но какой смысл? Из этого ничего не выйдет. Да и вообще из всего этого вряд ли выйдет что-нибудь хорошее.
— Ладно. Мне все равно надо идти готовить ужин.
— Значит, и по части готовки ты тоже специалист?
— Что ты хочешь сказать этим своим «тоже»?
— Ты прекрасно знаешь что. Ты бьешь меня по самым больным местам, Рокси. Не могу себе представить, как вы с Клайвом…
— Прекрати, — мягко оборвала его Роксанна. — Я не хочу этого слышать. Да, я хорошо готовлю. Приходится, если я хочу есть не только блюда, купленные навынос.
— И что же у вас сегодня на ужин?
Она понимала, что он медлит, не в состоянии уйти. И ей было очень больно, потому что она испытывала то же самое.
Но, переплетаясь с болью, присутствовало и захватывающее ощущение взятого реванша, когда она спокойно произнесла:
— У нас сегодня беф-а-ля-мод с соусом из хрена.
— Смотри-ка, ты даже правильно это произносишь. Ну и дела!
— И шоколадный торт, — продолжила она, игнорируя его сарказм. — По рецепту твоей жены. Она сказала, что это твой любимый.
Йен снова окинул ее взглядом с головы до ног.
— Ну ты и штучка! Откуда только ты такая взялась? Значит, вы с моей женой уже подружки?
— Мне нравится твоя жена. Они с Салли очень милые. Хотя иногда, глядя на нее, я чувствую себя ужасно при мысли о том, что сделала.
— Все шутишь.
— Да нет, серьезно. А иногда ничего такого не чувствую.
— Я не собираюсь больше с тобой встречаться, — сказал он. — Никогда. Надеюсь, ты это понимаешь.
— Но тебе придется, не так ли? Я ведь член семьи.
— Нет. Мужчины каждый день встречаются в конторе, а женщины делают что хотят. Нам нет нужды встречаться по вечерам. Все ограничивается тремя приемами в году: на День благодарения, на Рождество и на день рождения отца. Думаю, это нам по силам.
— Уверена, да.
— Прощай, Роксанна.
— Прощай.
Минуту она смотрела, как его автомобиль едет по дорожке и скрывается за поворотом. Затем развернулась и пошла в дом готовить шоколадный торт.
Глава 11
Сентябрь 1990 года
В первые недели сентября среди тусклой красновато-коричневой и золотистой листвы кленов, покрывавших склоны холмов за домом, все еще проглядывали тут и там пятна изумрудной зелени. Теплый воздух был наполнен еле уловимым ароматом осени.
Захлопнув книгу, Салли посмотрела из окна во двор, где няня занималась с детьми. Наклонившись, она держала за руку Сюзанну: маленькое существо, которому только-только исполнилось девять месяцев, делало свои первые шаги. Когда она поднимала взгляд к няне, в нем читалось изумление: «Посмотрите, что я делаю!»
Салли улыбнулась, потому что обычно дети начинали ходить в год или даже позже. Но улыбка исчезла так же быстро, как появилась. Тина тоже пошла в девять месяцев Боже, все, связанное с Сюзанной, рано или поздно напоминает о Тине.
