— Я не собираюсь тебя бить. За кого ты меня принимаешь? Но я собираюсь вышвырнуть тебя из этого дома и из своей жизни. Если бы не снегопад, я бы сделал это сегодня. Тебя и ребенка, который вовсе не мой.
— Ты сошел с ума, — прошептала она.
— Тогда скажи, что он мой. Поклянись его жизнью.
Роксанна не могла выдавить ни слова. Она вдруг поняла, что уже ничего не поправишь, что все закончилось навсегда. Тогда она подумала, что пойдет к Йену. Он умный, у него много возможностей. Он придумает, как поправить дело. А если поправить нельзя, он придумает для нее что-нибудь другое.
— Ну, давай, клянись его жизнью!
Она никогда не обращала внимания на предрассудки, однако не смогла этого сделать.
— Нет, — ответила Роксанна.
— Ну разумеется, нет. Что ж, одно можно сказать с уверенностью: ребенок будет более красивым, чем тот, которого мог бы сделать тебе я.
Роксанне казалось, что от его голоса содрогаются стены.
— И не лги мне больше! Ты сука и делаешь из себя посмешище! Но из меня ты больше посмешище не устроишь. Убирайся с моих глаз! Не хочу находиться с тобой в одной комнате! Лучше бы тебе умереть. Или покончить с жизнью. Уходи отсюда, я не хочу дышать с тобой одним воздухом!
Она побежала в гостевую спальню. Если бы ей было куда уйти, она покинула бы дом немедленно, но снег валил, не переставая, стекло было почти полностью залеплено, ревел ветер. Она попала между двух огней.
Из общей комнаты донесся грохот бьющейся посуды. В приступе слепой ярости он, должно быть, наткнулся на стол, а может, намеренно крушит все вокруг. И вспомнив, что она не заперла дверь, Роксанна встала. В щелочку она увидела разрушения в комнате, а потом заметила, как Клайв выскочил в метель. Наружная дверь хлопнула с такой силой, что на этот раз стены действительно задрожали.
Роксанна вернулась к кровати и села на краешек, слишком оглушенная, чтобы думать о чем-либо другом, кроме как пережить эту ночь.
Глава 15
Декабрь 1990 года
Ранее, тем же вечером, когда первые робкие легкие снежинки только начали падать, Аманда Грей пила чай в гостиной Салли.
— Мне так жаль, что Дэна нет, — говорила она, пока Салли внимательно наблюдала за этой едва знакомой женщиной, которая возбуждала ее любопытство. Те же густые волосы и те же лучистые глаза, женская версия Дэна. Только манера держаться была напряженной, и слишком быстрая речь.
— Мой юрист и бухгалтер прилетят из Нью-Йорка в понедельник, — сказала она, — но мне пришла в голову мысль выехать первой и повидать брата и его семью.
Салли поджала губы. Слова «брат» и «семья» звучали в устах золовки как-то не к месту, учитывая, что эта женщина целый год нападала на них.
— Полагаю, я удивила вас, вот так свалившись на голову. Нужно было бы позвонить.
Салли действительно удивилась, но не собиралась вступать в какие бы то ни было споры, поэтому вежливо произнесла:
— Если бы вы позвонили, я бы не позволила вам поселиться в гостинице в Скифии. Вы бы остановились у нас. Дом достаточно большой.
— Да, я вижу. Очаровательный дом. Его цвета воскрешают лето в такую погоду.
— Это еще не погода, а так, несколько снежинок.
— Вы забываете, и я забыла, как давно отсюда уехала. — Несколько мгновений Аманда молчала. — Да, очень, очень давно. — Внезапно тон ее изменился, сделавшись оживленным: — Итак, на носу Рождество! Не время оглядываться назад. Я становлюсь сентиментальной, а мне не следует.
— Не вижу почему, если вы испытываете эти чувства.
На диване рядом с Амандой лежала груда коробок в блестящей бумаге.
— Естественно, вы подарки открывать не станете, — сказала она, — но я думаю, вам стоит знать, что там, чтобы можно было при необходимости поменять. Для Дэна — книги и коробка апельсиновых цукатов в шоколаде; это чистой воды сантименты, потому что я помню, как однажды, когда еще были живы родители, он стащил из буфета целую коробку и все съел. Надеюсь, он все еще их любит. Для Сюзанны тряпичная кукла с нарисованными глазами, никаких пуговиц, так что ничего проглотить она не сможет, и пупс с полным гардеробом для Тины. Насколько я помню, на самом деле маленькие девочки предпочитают кукол, которых можно купать и наряжать, а не роскошных красавиц, которых не дай Бог повредишь. А для вас, Салли, черно-белый свитер ручной вязки, потому что я помнила ваши угольно-черные волосы. Его связала одна из моих девочек. Я пристроила ее и двух других к магазину детской одежды. У нее настоящий талант, и я ожидаю для нее большого будущего.
— Вы слишком щедры. — Салли чувствовала себя смущенной, получая подарки от женщины, которая, по-видимому, полна решимости их погубить. И, желая быть абсолютно искренней, сказала: — Должна признаться, что я не понимаю. Мне казалось, что мы враги, что вы очень злы на Дэна. А теперь вы привозите подарки.
— В том, что касается бизнеса, — да, я зла. Даже больше — в ярости. Но это не имеет никакого отношения к Дэну, моему брату.
— Простите, но я все равно в растерянности. Вы разделяете Дэна на работе и Дэна дома. Однако это ошибка.
— Да, но это не остановит меня в защите моих прав.
— Никто их вас и не лишает, Аманда, — напряженно произнесла Салли.
— Тогда вы не знаете, что происходит. Эта канитель с зарубежной сделкой все тянется, и я вынуждена ждать. Я больше не верю ни одному их слову. Мой срок — первое января, до него осталось всего десять дней, так что…
— Я все это знаю, Аманда. Не стоит мне об этом рассказывать. Я не имею никакого отношения к «Грейз фудс».
Эта женщина просто комок нервов. Она постукивает по полу ногой и одновременно рукой — по подлокотнику дивана.
— Дэн будет дома завтра поздно вечером, — сказала Салли. — Возможно, — попыталась она успокоить гостью, — когда вы встретитесь лицом к лицу, вы помиритесь. По телефону это довольно трудно сделать.
Аманда молчала, и Салли продолжила:
— Мне хотелось бы, чтобы все вы пришли к согласию. Дэн очень переживает из-за этих ссор, а бедный Оливер, должно быть, в отчаянии, хотя и держит все в себе.
Аманда сидела, уставясь в пустоту, словно вообще не слышала обращенных к ней слов, потом, внезапно передернувшись, обхватила себя руками.
— Вам холодно? Сейчас я принесу вам шаль, — сказала Салли, вставая.
— Нет, это другой холод. Он внутри меня. Думаю, мне не следовало сюда возвращаться. После гибели родителей я ни минуты не была счастлива в Скифии.
«Обычно люди, приходя в дом, не выворачиваются наизнанку в первые полчаса», — подумала Салли. И сочувственно ответила:
— Неудивительно, что у вас нет счастливых воспоминаний. Вы были девочкой, только что потерявшей родителей! Для вас это, наверное, было тяжелее, чем для Дэна, он был маленьким. И оказаться единственной женщиной в мужском доме…
