При этом я сильно рассчитывала на добрый нрав владельца
«Альфы Ромео» — если он не потребовал компенсации ущерба в прошлый раз, то
почему должен требовать теперь?
В общем, я так увлеклась, что действительно прицелилась
новеньким бампером в маячивший передо мной красный зад и даже нажала на газ.
«Мерседес» хищно рванулся вперёд, но…
«Альфа Ромео» внезапно переместилась в соседний ряд, я же
лишь чудом не врезалась в дорогущий «Фольксваген-Бора», владелец которого
молниеносно опустил стекло и показал мне кулак. Думаю, и комментарии у него
имелись, очень ёмкие, но малоцензурные.
Впрочем, не до комментариев было мне. «Альфа Ромео», словно
учуяв моё настроение, уже сматывалась со всех ног, точнее со всех колёс.
«Ха-ха! — обрадовалась я. — Вот это погоня!»
Это действительно была погоня. «Альфа Ромео» проявляла
чудеса резвости, виртуозно уворачиваясь от моего бампера и нахально дразня
меня. Я азартна, и вскоре совершенно потеряла чувство самосохранения, всеми
фибрами желая лишь одного — оставить свой страстный «поцелуй» на этом
свежеполированном багажнике. Думаю, желание моё было абсолютно очевидно.
Попутные машины, мгновенно уяснив с какой я целью гонюсь за
«Альфа Ромео», панически освобождали пространство для погони. Даже участники
перекрёстного движения очень быстро понимали, что к чему, поэтому на «красный»
я неслась уже стремительно и дерзко.
А что же «Альфа Ромео»?
Ха-ха! Её владелец уже забыл о правилах и благочинстве, он
нёсся так, словно увязался за ним не один табун чертей.
Впрочем, я, если разозлюсь, порой, бываю и страшней.
Вот в таком немыслимом темпе мы выскочили на Ленинградский
проспект, в тот день неперегруженный. Тут уж взрывной итальянский автомобильчик
понёсся, как угорелый, по прямой и без всяких выкрутасов. Мой тяжёлый солидный
«Мерседес» с трудом за ним поспевал. Передать не могу, как я злилась, «Альфа
Ромео» же наглела на глазах, даже издевалась, думаю. Она несколько раз
позволила мне приблизиться к себе почти вплотную и тут же волшебным образом
вновь ускользала.
Такая погоня мне сразу разонравилась. Водитель явно был
опытней. Он ликовал, демонстрируя своё умение, глумился и насмехался, мне же
оставалось лишь губы от злости кусать да ругаться теми плохими словами,
которыми, порой, дружески делилась со мной Тамарка — творческий человек в
площадной брани.
«А что это я время тут попусту трачу? — в конце концов
задалась я вопросом. — Лью воду на мельницу этого задаваки. Пусть не радуется,
пусть знает, что я, умница и красавица, хотела на него плевать.»
С этой мыслью уже собралась повернуть обратно, но…
Признаться, глазам своим не поверила, когда увидела, как на
всем ходу, правым поворотом показывая парковку, «Альфа Ромео» затормозила и
подрулила к тротуару, предоставляя мне возможность осуществить свою мечту.
«Не бить же стоячую машину,» — приуныла я и припарковалась
рядом.
Уже и выскочить собралась, но тут меня осенило: «А если там
гоблины? Бог мой! Дуру меня заманили и…»
Рука сама потянулась к замку зажигания , но…
В этот самый миг из «Альфа Ромео» вышел изысканный,
блистательный и сумасшедше элегантный мэн.
«Какой рост! Какая стать! Какой красавец! Не о таком ли
мужчине мечтала всю жизнь?» — восхищённо поинтересовалась у себя я, без всякой
надежды на ответ — передать не могу своего впечатления, остолбенела, онемела,
потеряла дар речи.
Пока я, поражённая, беспомощно глотала ртом воздух, мэн
даром времени не терял. Он уверенно подошёл к моему «Мерседесу», открыл дверцу,
протянул мне руку и потрясающе красивым голосом сказал:
— Позвольте вам помочь.
Всегда считала себя светской дамой, но тут я (как это ни
обидно) ударила в грязь лицом.
— Зачем? — спросила я, с ужасом констатируя, что веду себя
как непроходимая дура, как дикий человек, как пещерная неандерталка.
Состояние для меня, умницы и красавицы, мучительное,
невыносимое, противоестественное. Конечно же, с таким положением вещей я
мириться никак не могла и тут же дала своему глупому поведению очень умное
объяснение.
«Женщины любят прикидываться дурочками потому, — решила я, —
что глупость усиливает красоту. Мужчина, увидев глупую женщину, автоматически
считает её красивой. Умными остаются лишь те женщины, которым абсолютно нечего
усиливать. Мне же работы здесь — непочатый край, только усиливай и усиливай!»
С таким объяснением я была на коне. Снова почувствовав себя
светской дамой, повторила тот же вопрос, но с совершенно другими ощущениями.
— Зачем? — спросила я, сложнейшая натура, сумевшая в
секундный отрезок общения вместить гигантскую мысль, полезную и философскую.
Совершенно очевидно, мужчина похвастаться таким богатством
извилин не мог. Он просто стоял с протянутой рукой и примитивно ждал ответа.
Уверена, ещё и глупой меня считал, не подозревая о своём скудоумии.
Впрочем, в дальнейшем выяснилось, что я была неправа, он
оказался очень умен. Настолько умен, что сумел по достоинству оценить все мои
удивительные и неповторимые качества, а ведь это дано лишь избранным. Но не
будем забегать вперёд.
— Зачем? — спросила я, и он мне ответил:
— Вероятно у вас есть ко мне вопросы. Ведь не бесцельно же
вы гоняетесь за мной.
«Он прав, — подумала я. — Цель должна быть, но о ней уже
забыла. Не рассказывать же ему о своём желании влупить бампером „Мерседеса“ по
багажнику „Альфа Ромео“. Глупость, конечно, усиливает красоту. но во всем нужна
мера. О чем же тогда я должна ему рассказать?»
— Мне показалось, что вы за мной следите, — брякнула я,
выходя из машины и сражая его своими прелестями.
Думаю, у бедняги ноги подкосились, когда развернула я перед
ним свой бюст. Он отступил и, неумело скрывая под удивлением робость,
воскликнул:
— Я за вами слежу? Это вы за мной следите!
— С чего вы взяли? — коварно повела я бедром.
Он нервно сглотнул:
— С тех пор, как мы повстречались, я все время был впереди,
вы же на пятки мне наступали. Так кто же за кем следит?
На этот раз я решила сразить его оригинальностью мысли, а
потому сказала:
— Кто за кем следит? Ответ очевиден: вы за мной, нас
рассудит любой. Вы следите за мной, причём делаете это искусано.
Мэн опешил, но, мгновенно идею оценив, расцвёл и, довольный
собой, спросил:
— Вы полагаете?
— Да, полагаю. То, что вы опасно умны, сразу бросается в
глаза.
