«Ха-ха! — обрадовалась я. — Вот, оказывается, уже какие от
меня флюиды идут. Даже эта старая перечница покрылась девичьим испугом.»
Увидев это, я, добрая душа, не стала бабу Раю добивать —
представила Мишеля просто другом. Баба Рая (вот она зависть!) на Мишеля моего и
не взглянула. Засуетилась-засуетилась непонятно с чего…
Хотела у неё спросить в чем дело, но Санька помешал. Выбежал
мой малец из дома и с криком «мама!» запрыгнул ко мне на руки. Только схватив
его и к себе прижав, поняла как соскучилась по ребёнку за всеми этими делами,
котами и мужьями. Тельце его хрупкое к груди прижимаю и реву. Реву!
Даже про Мишеля забыла. А он почему-то смутился и спросил:
— Вы такая чувствительная?
— Очень! Очень! — ответила я.
И тут баба Рая некстати встряла.
— Эта жа ж макитра, — сказала она, обращаясь к Мишелю, а
взглядом указывая на меня, — на ночь жа ж глядя приличного человека притащила,
а нам жа ж яго и некуды класть. Или покормлю вас да и обратно в Москву
отчалите? — обращаясь в пустое пространство, спросила она.
— Ещё чего! — рассердилась я. — Мы не будем вас стеснять,
отправимся на озеро к баньке.
Покойный муж сестрицы бабы Раи — известный рыбак и охотник —
ту баньку у самого леса построил да вскоре и помер. Оттого он сам в своей
баньке столько не парился, сколько попарились в хорошее время мы с Евгением.
Каждый раз в деревню приезжая, отправлялись мы с Женькой к озеру в баньку, да
там и ночевать оставались. В предбаннике располагались, как в раю. Вокруг лес,
пенье птиц — красота непередаваемая. Женька рыбу в озере ловил, я собирала
хворост и цветы, потом жгли костёр, варили уху, поджаривали на углях картошку…
Эх, были времена!
А какие ночи были! Небо, звезды, луна и трава, густая,
шёлковая…
Думаете, взгрустнулось мне?
Ну разве что самую малость, а в основном подумала: «А почему
бы нам с Мишелем нашу первую брачную ночь на той траве не провести? Под луной,
под звёздами, под пенье птиц…»
— Ужинать не будем, — сказала я. — Возьмём пайком и в лес
поедем. Баба Рая, готовь матрас, продукты и бельё.
Баба Рая побледнела, а Санька обрадовался.
— И я! И я! — запрыгал он.
Я озадачилась:
— Да? Ну ладно, сначала поужинаем.
После ужина я, Мишель и Санька отправились в поля закатом
любоваться.
— Сейчас красно солнышко будет постепенно ложиться спать, —
явно стараясь понравиться моему ребёнку, взялся втолковывать Мишель.
Санька с жалостью на него посмотрел и снисходительно
пояснил:
— Не верьте этим глупостям, дядя. Солнце никогда не ложится
спать.
Мишель растерялся:
— Почему?
— Это звезда, вокруг которой вращаются все планеты солнечной
системы.
— Умный мальчик какой, — смущённо констатировал Мишель.
— Да, мой сын умен не по годам, — с гордостью согласилась я.
— Порой сама поражаюсь и вопросом задаюсь: откуда чадо черпает информацию,
зачастую неведомую и взрослым людям?
Санька тут же меня просветил. Ревниво поглядывая на Мишеля,
он сказал:
— От папы черпаю, больше неоткуда. Баба Рая и ты одни сказки
рассказываете. Только папа правду и говорит.
Я пришла в ужас: «Что ещё он ребёнку наговорил, этот
правдолюб?»
Санька же, окончательно для себя уяснив, что испортил
настроение и мне и Мишелю, оживился и принялся без умолку щебетать, в основном
рассказывал как любовался закатом с папой, и как тот поймал ядовитую змею,
которая впоследствии оказалась безобидной ящерицей.
«Не обманул Евгений, — с удовлетворением констатировала я, —
действительно уделяет внимание ребёнку, но что-то мне это все меньше и меньше
нравится. Ничего, теперь, когда мы с Санькой уедем в Париж, придётся Евгению
отказаться от некоторых приятных привычек.»
И уже как француженка я подытожила: «Се ля ви — такова
жизнь.» Но когда это было? Когда Евгений здесь ящериц ловил?
— Сынуля, а когда это было? — спросила я.
Санька, который уже разогнался рассказывать про соседскую
корову, про папу и ящерицу, естественно, подзабыл.
— Что было? — спросил он.
— Когда приезжал твой папа?
— Сегодня, — ответил он.
— Сегодня?
Я опешила. Так вот он где окопался, а мы с гоблинами ищем
его, с ног сбились…
Да нет, ребёнок ошибся.
И тут меня осенило: «А „Альфа Ромео“! Зачем гонялся за
гоблинами да за мужьями мой Мишель?»
Естественно я тут же задала этот вопрос ему, на что Мишель
рассмеялся.
— Мархалеву искал, — ответил он. — Можно сказать шёл по
твоему следу.
«Вот она судьба! — изумилась я. — Так долго через страны и
годы друг к другу шли, так нет же, ещё и по Москве должны покрутиться. Гоблины
за мужьями, я за гоблинами, а Мишель за мной. Ещё тот круговорот получился.»
И такая нежность охватила меня.
— Санечка, — сказала я, — тебе пора бай-бай делать. Видишь,
и солнце вот-вот заснёт.
— Мама! — укоризненно воскликнул Санька.
— Ну хорошо, — уточнила я, — за горизонт спрячется. В любом
случае детям давно пора спать.
Здесь Санька не возражал, и мы отправились его укладывать.
Мишель был так мил: рассказал Саньке сказку по-французски и все же очаровал
его. Малыш слушал с таким видом, словно все понимал, и был доволен. Мы с
Мишелем тоже были довольны. Передать не могу какая была у нас идиллия. Если бы
не баба Рая, которая заладила, что нам лучше «чалить» в Москву, мы все трое
настоящей семьёй себя почувствовали бы.
Но баба Рая этого сделать нам не дала. Как только Санька
уснул, она тут же все свои аргументы на меня вывалила: и комары на озере, и
света нет в баньке и смены белья…
— Нет, — сказала я, — не стоит стараться, все равно мы туда
поедем.
Баба Рая побледнела — страшно не любит когда ей перечат — я
же скомандовала:
— Мишель, за мной!
И мы поехали.
* * *
Солнце уходило в поля и скрывалось за лесом. Оно убегало от
нас, мы же его догоняли. Так и не догнав, выехали на полянку к озеру. Я
выскочила из машины и, вооружившись фонариком, понеслась к баньке, которая
стояла между лесом и озером.
