— Пацаны, — как-то неубедительно спросил он, — что-то не
врубаюсь, вы к нам с чем?
Вован отвечал ему с поклоном:
— Господин Архангельский, мы к вам со всем своим уважением,
я же про то вам уже базлал. Можно я буду вас по имени отчеству? — неожиданно
поинтересовался Вован и, не дожидаясь разрешения, продолжил: — Ты, Иван
Фёдорович, конечно, крутой, ну да и мы кое-что в жизни повидали, поэтому
каяться к вам пришли. Черт попутал и начальник дурак, сразу неправильную выдал
команду, а теперь, когда разобрались, нас отдуваться послал, а мы люди
подневольные. Хотите режьте нас, хотите ешьте, только не гоните.
— Что там происходит? — изумился Мишель.
— Цирк да и только, — ответила я. — Приколоться решили
братаны. Сейчас потешатся и приступят к прямым своим обязанностям.
— И что делать начнут?
Я пояснила:
— По рёбрам бить, будто они ещё что-то могут делать.
На поляне, думаю, так же мыслили. Мужья наши напряглись и
прощались со здоровой жизнью.
Даня, тот прямо заявил:
— Братва, бить приехали, бейте, а издеваться-то зачем?
Боже как обиделся Вован — вот же артист! Просто в землю
зарыл свой талант.
— Да вы чё, мужики! — завопил он. — Да вы чё? Не верите?
Иван Фёдорович? — он беспомощно посмотрел на Архангельского.
Тот робко поклонился и вставил:
— Можно просто Ваня.
— Спасибо, — тоже с поклоном отвечал Вован. — Тогда я уж
всех буду по имени. Ваня! Даня! Станислав! Вить! Да вы чё? Все, штоль, не
верите?
Ваня тупо на гоблинов смотрел, Даня стеснительно пожал
плечами, Тася резко заинтересовался просторами родины, то есть бросился изучать
во тьме леса и поля, Пупс пребывал в глубокой задумчивости и, скорей всего был
далеко от этой поляны. Один Женька решился ответить:
— Слышь, братан, если ты нас в команду свою вербуешь, то
сразу могу сказать: от винта.
Вован, похоже, был потрясён таким заявлением — глаза
выпучил, рот открыл.
— Не-е, мужики, тогда вы не поняли, — забубнил он. — Мы же
не отморозки, чтобы вас в команду звать. Кесарю кесарево, а слесарю слесарево,
это мы чисто конкретно понимаем. Мы же в вашем присутствии и не материмся, бля,
и выражения чисто конкретно подбираем. Я, честн слово, аж взмок.
Здесь Вован обратился за помощью к гоблинам, точнее,
пожаловался им:
— Базлал же пахану, что не гож я для переговоров, не
дипломат, так не же, послал меня.
Гоблины с сочувствием закивали, а Вован продолжил, уже
адресуясь к Евгению:
— Все в открытую, говорит, прям на пальцах господам
разъясни, а я ж на кулаках да с «пушкой» всю жизнь привык, как тут на пальцах?
Ещё пока не знал, кто вы такие, болтом себя чувствовал, а как узнал какая тут
крутизна, клянусь, колени, бля подогнулись. «Не-е, — говорю пахану, — не пойду.
Боюсь. Просто боюсь.» Так он заладил, иди да иди. Пришлось идти, куда деваться?
Если вы, бля, не простите меня, зуб даю и даже два, утоплюсь в этой луже, — и
Вован на озеро кивнул.
Можно представить каково было после таких речей мне молча
сидеть в крапиве. Страшно негодовала я. Эти мужья, эти лохи уши развесили и
слушают как Вован моросит, в то время, когда дёргать со страшной силой должны
бы. Лес рядом, машина есть, нет же, слушают как изгаляется над ними Вован, а он
сейчас забавляться устанет и вломит им по пятое число…
Страшно я на недотёп наших злилась!
А Вован, между тем, продолжал «моросить», от чего Тася и
Даня коченели, а Пупс все больше впадал в задумчивость. Архангельский вторично
попробовал взять на себя инициативу.
— Братва, — сказал он, — вы или шутите, или ошиблись, мы не
крутые.
— А то не крутые! — хлопнул себя по ляжкам Вован. —
Нормальным мужикам такие бабки и не снились!
Тут Архангельского прорвало, наступил, можно сказать, на
святое.
— Да какие бабки! — возмутился он. — Мы и дело организовать
не успели, как вы наехали!
И Женька мой встрял:
— Уже третью закрываете тему!
— Третий бизнес рубите на корню! — поддержал его
Архангельский и с чувством спросил: — Откуда у нас бабки? Дайте раскрутиться, а
потом уж и подгребайте. Будет чем, так поделимся…
— Не, ну ты тормоз! — возмутился Вован. — Я тебе о бабках
толкую! Шеф вам предложение делает!
Мишель почему-то взволновался, задышал у моего уха чаще и
громче. И я встревожилась, потому что абсолютно уже не понимала ничего: или
переигрывает Вован или и в самом деле подъезжает с предложением. Если так,
пропали наши мужья! Страшно представить в какое Вован их дерьмо втравит!
И тут из-за заоблачных высей на полянку вернулся наш умный
Пупс и вежливо спросил:
— Какое, простите, ваш шеф делает нам предложение?
— Элементарное, — ответил Вован.
Он культурно расчистил пространство на пне, аккуратно
сдвинул в сторону гостинцы, смахнул со скатерти крошки и со вздохом сказал:
— Я, бля, как узнал, что вы такие крутые мужики, так прямо
пахану и выдал: «Ну ты, батя, меня подставил!» «Сам подставился, — говорит, —
иди, не звери, поймут, простят.» Так вы уж, господа, меня простите.
С этими словами он, пот утерши, водрузил на пень чемодан и
распахнул его.
— Едрена корень! — ахнул Архангельский.
Остальные мужья молча привстали да так и застыли.
— Ваши! — гордо изрёк Вован.
Я занервничала, потому что никак увидеть не могла, что там в
том чемодане. А Мишель мой достал из кармана… бинокль и спокойно, словно сидит
в партере, нацелил его на чемодан.
— Что там? — нервно прошипела я.
— Деньги, — ответил Мишель.
Я выхватила у него бинокль и, конечно же, на чемодан
нацелила. Ха! Деньги.
Баксы! Полный чемодан!
Поймала в бинокль своего бывшенького — Женька был впечатлен.
Он нервно сглотнул слюну, беззвучно губами пошевелил и, наконец, хрипло
выдавил:
— Мужики, вы что-то напутали.
— Ни хрена, — уверенно заявил Вован. — «Капуста» ваша. Вы
что, не ждали?
Минуты на две воцарилось молчание. Затем Астров (все же он
самый сообразительный) спросил:
— И как эти бабки отрабатывать?
Вован растерялся:
— Отрабатывать? В смысле?
