Книга Ночь на площади искусств, страница 83. Автор книги Виктор Шепило

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Ночь на площади искусств»

Cтраница 83

— У меня к вам дело, — тихо проговорил он, — Я объясню, как только подойдем к вашему дому.

— Лучше сейчас.

— Нет-нет, — качал головой таинственный незнакомец, — Вы, главное, не беспокойтесь, я не причиню вам никаких неприятностей. Мне нужен сущий пустяк. Я не буду просить у вас ни денег, ни протекции. Для вас это не составит ни малейшего труда, но для меня это важно…

И незнакомец от нетерпения стал теснить Ткаллера вперед. Он не то мерз в своей тяжелой одежде, не то был в лихорадке. Пьян он явно не был, но в глазах блуждало что-то диковатое.

— Какой необычайный праздник получился, — заговорил спутник, — Дурачатся, танцуют… Факелов не хватило — стали рубахи с себя снимать, мочили в бензине — лишь бы горело. Странное дело, во время карнавала люди напрочь забывают о смерти. С кем ни заговоришь — посылают подальше. А куда уж дальше — я и так на кладбище живу.

— Вы что, из похоронной конторы?

— Нет, я сам по себе. С этими дельцами, наживающимися на чужом горе, ничего общего не имею.

— Так что вам от меня-то нужно?

— Скоро скажу. Подойдем к дому и скажу.

До дома оставалось уже недалеко. Пройдя квартал, остановились у подъезда. Человек осмотрелся, не подглядывает ли кто из темных окон, достал из своей широченной хламиды фестивальный буклет и ручку. Сказал — тихо и вкрадчиво:

— Хочу иметь ваш автограф.

— Автограф? — удивился Ткаллер. Он воспринял это как насмешку. Такой тайной окружить сущий пустяк!

— Именно. Больше ничего. Простите, я вас чем-то обидел?

— Вас Режиссер послал?

— Зачем? Я же говорил, что сам по себе.

— Я никому на фестивале автографа не давал… Назовите мне ваше имя? Кому автограф?

— Это необязательно, — уклончиво ответил человек в хламиде.

— Так вы не себе?

— Исключительно себе.

— Так почему вы не хотите назваться?

— Вам я не хочу лгать, — преданно глядя своими мутными глазами, отвечал преследователь, — Вы хорошо ко мне отнеслись. И ценность автографа значительно уменьшится с вымышленным именем. Кроме того, этот автограф будет просто бесценным — коли вы никому более не подписывали в эти дни буклетов! Я ведь хотел получить последний, потому и провожал вас до дома. А это будет еще и единственный! Колоссально!

— Тем более нужен адресат. Итак, ваше имя? — приготовился писать Ткаллер.

— Макс Киршфорн, — вкрадчиво, как бы боясь оскорбить, ответил собеседник.

— Отлично. Макс Киршфорн! — повторил Ткаллер, выбирая удобное место, чтобы размахнуться-расчеркнуться. Но вдруг рука его застыла, даже слегка занемела, — Позвольте… так вы известный собиратель некрологов?

— Именно.

— Так что — я еще жив или мне это кажется?

Макс в отчаянии даже топнул ногой:

— Я знал. Наверняка знал, что мое имя вас смутит. Зачем вы только меня спросили?!

Ткаллер сунул в широкий карман Макса неподписанный буклет и ручку и двинулся к дверям. Макс прыжком настиг его перед дверью, упал на колени и вскинул руки — словно вороньи крылья:

— Не губите! Это же уникальная возможность — получить автограф накануне!

— Накануне чего?

Макс схватил руку Ткаллера, зачем-то начал тянуть ее к себе. Вдруг разрыдался:

— Господин Ткаллер! К чему притворяться! Дело сделано! Жизнь ваша закончена, и ничего не изменить. Уже никто не в силе. Понимаете, никто Найдите в себе мужество сказать последнее «прощай»! Дайте же автограф! В конце концов это ваш долг!

Ткаллер вырвал руку, оттолкнул Макса, захлопнул за собой дверь и закрыл замок на два оборота. Не включая свет, быстро поднялся по темной лестнице к себе. На ступенях его вновь обдало мощной жаркой волной, он еле удержался за поручни.

У себя Ткаллер выпил холодного лимонада, сел в кресло. Во всем теле была противная слабость. Ничего не хотелось — только сидеть в кресле, ощущая чуть взмокшей ладонью запотевшую поверхность стакана. Тем не менее Ткаллер поднялся, выглянул из-за шторы. Макс Киршфорн стоял внизу под фонарем. Где-то далеко, в стороне площади, пылало зарево факелов.

Странно, что этот Киршфорн встретился ему именно сейчас, в эту минуту, размышлял Ткаллер. О Максе ходило много слухов и легенд. Рассказывали, что долгие годы увлечения предсмертными автографами и некрологами изощрили его наблюдательность настолько, что он по малейшим признакам угадывал: жилец — не жилец. Он стремился к человеку, над которым уже была занесена длань провидения. Таких Киршфорн любил утешать: дескать, смерть — это избавление, уют, покой, бояться ее не надо. Собеседник недоумевал, к чему все эти бредни, а через час-другой вдруг умирал от кровоизлияния или инфаркта. Немудрено, что Макса сторонились. Он знал об этом и появлялся в людных местах только в случаях крайней необходимости.

Ткаллеру опять вспомнилось предсказание старухи: «Будешь мальчик победителем и умрешь от восторга».

— Далеко мне и до победителя, и до восторга… — утешал себя Ткаллер, снова подходя к окну. Макс, сгорбленный, долговязый, все еще покорно торчал под фонарем. «А ведь жизнь его счастлива, она наполнена особым смыслом, есть в ней свой интерес, страсть. Что нужно этому траурному чудаку? Проводить жертву в мир иной? Или через разгадку конца чужой жизни он пытается объяснить что-то в своей?»

И опять горячая волна окатила его тело, лоб покрылся испариной… Приступ окончился ломким ознобом. Отпустило. Ткаллер пытался успокоить себя:

— Кто же это сказал вчера, что никто не уходит из жизни удовлетворенным? Люди мечутся, толкаются. Негодуют — и до конца жизни им некогда задуматься о ее сути. Как же мне суждено умереть в восторге? От какой такой радости? Зачем я все это натворил? Зачем доверился компьютеру? Теперь крах. В этом зале музыка звучать не должна. Стены и дух его уже осквернены. Ноги моей там не будет. А теперь — раздеться и постараться уснуть… И пусть этот поминальный чудак подпирает фонарь до утра. Клара говорила, что я эгоист? Вот и будем оправдывать это определение.

Ткаллер принял легкое снотворное, но спасительная дремота не овладевала им. Вдруг с улицы послышались крики, шум и даже вой сирены. Ткаллер вышел на балкон — огромное зарево полыхало за домами на площади. Какие-то люди бегали, суетились. Что-то кричали друг другу. Только Макс Киршфорн безучастно стоял под фонарем.

— Что там случилось? — крикнул Ткаллер.

Бегущим было не до него — никто не ответил. Почувствовав, что произошло нечто ужасное, Ткаллер оделся и выбежал на улицу.

— Макс! Что случилось? Или вы тоже не знаете?

— Знаю, — Киршфорн был на диво безучастен, — Случилось то, что и должно было случиться.

— Так говорите же!

— Да что вы так беспокоитесь? — наконец ответил собиратель некрологов, — Ваш «Элизиум» горит! Концертный зал.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация