Книга Кенгуру в пиджаке и другие веселые рассказы, страница 24. Автор книги Марианна Гончарова

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Кенгуру в пиджаке и другие веселые рассказы»

Cтраница 24
Когда наступает поздно

Такое жаркое солнце в Черновцах, такое жаркое в июле. Моя бабушка может выйти подышать только утром. К ней на лавочку всегда подсаживается ее подружка из соседнего двора, Бетя Исаковна. Моей бабушке 82 года, Бете Исаковне — 86. Бабушка моложе и всегда старается это подчеркнуть.

Вот сидят они обе, свеженькие такие, в шляпках. Утро. Бабушка с интересом читает глянцевый женский журнал. Так увлеклась — никого не видит и не слышит. А Бете же скучно, она хочет обсудить Генриха Яковлевича и его новую жену, тоже Раю. В смысле что первая была Рая. Генрих Яковлевич гордо называет себя бригадиром фотовидеосъемки ЗАГСа, а на самом деле, если по секрету, работает в бригаде один. И на фото, и на видео, и музыку сам включает с маршем Мендельсона, и молодоженов строит как положено, и на подружек невесты, дурочек хихикающих в ярких платьицах, покрикивает. Много у него работы в нашем ЗАГСе на улице Ольги Кобылянской. Он, кстати, многих в нашем доме переженил. И вот по вечерам Генрих Яковлевич не может уснуть — мелькают невесты-женихи и несанкционированные конкуренты с крохотными цифровыми фото— и видеокамерами — не углядишь, снимают без спросу, шпионы. Не спится. И тогда его новая жена, тоже Рая, — она вчера беспечно хвасталась во дворе — дает ему любую таблетку — лю-бу-ю! — какую найдет: от кашля, от головной боли, от аллергии, мало ли, — и Генрих Яковлевич немедленно засыпает, просто не-мед-лен-но, и спит беспробудно всю ночь напролет до утра. Бетя разволновалась — такое доверие, вы подумайте, такое доверие. Что эта тоже-Рая может дать ему в том случае, когда все лекарства от кашля закончатся, как вы считаете?.. Страшно подумать! Столько вариантов… Например, крысиный яд, слабительное, таблетки нафталина…

Но бабушка моя увлечена, она читает.

— Что ты читаешь?! Что ты такое читаешь, что меня совсем не слышишь? — возмущается Бетя Исаковна. Она очень озабочена судьбой Генриха Яковлевича и готова уже собирать подписи или даже народное ополчение в его защиту. — Что ты там читаешь?

— Тебе это уже поздно, — отмахивается бабушка.

— И что именно мне уже поздно, а тебе как раз?! — недовольно вздергивает Бетя выщипанные и начерненные бровки.

Бабушка охотно демонстрирует роскошную иллюстрацию, прищелкивает языком и читает название статьи: «Как сделать так, чтобы ноги были идеально гладкими».

— Какая сволочь! — цедит сквозь зубы Бетя Исаковна.

— Кто?! — возмущенно вскрикивает моя бабушка, подозревая, что сволочью может быть кто угодно, например тоже-Рая или, наконец, она сама. — Кто — сволочь?!

— Кто-кто… Старость!.. — устало констатирует Бетя Исаковна, обиженно глядя в сторону.

Бабушка обнимает Бетю и протягивает ей журнал:

— Я пошутила. Еще не поздно. Вот посмотри лучше, какие прически… Слушай, а не сходить ли нам в парикмахерскую? А? Пока не жарко…

Нечто человеческое
Ищите Серафима

Серафим — черновицкий ветеринар. Подчеркиваю, черновицкий. А это много значит. Черновицкие люди особенные. Очень похожи на одесситов. Любят поговорить, солнце, детей и животных. Поэтому фразу «Скажи мне, кто твой друг…» и далее по тексту Серафим произносит совсем не так, как другие. А эмоционально. Жестикулируя. И немножко с угрозой. Для профилактики. Примерно так: «Я, конечно, скажу тебе, кто ты есть такой, когда увижу, кто живет у тебя дома, в каком состоянии и в каких условиях».

Своих пациентов Серафим знает по имени, по запаху, по окрасу, по голосу и в лицо. С теми, кто плохо обращается со своими домашними питомцами, Серафим ссорится навсегда и перестает здороваться вообще. Например, Лева Гольд. Казался приличным человеком, пока у него черепаха не поселилась. Хорошая девочка, спокойная, нетребовательная. Верите ли — удрала! Лева открыл дверь сантехнику. Черепаха в прихожей уже неделю дежурила, топталась, ждала удобного случая. Как только дверь открыли, она ломанулась и сбежала. Искали, конечно. Потом знакомые говорили, что видели Левину черепаху на улице. Неслась вдоль осевой по Киевскому шоссе. И исчезла. За горизонтом. А потому что музыку не надо было громко включать, девиц водить. И топать. А черепахи, к сведению, яблоки ломтиками едят и листики салатные-капустные. А не чипсы с беконом. Все. Прощай, Лева Гольд, ты животное. Тебе даже плюшевого зайца нельзя доверить. Живи один.

Теперь — Маргарита у Агосьянцев. Кошечка. Кто сказал — кошка? Это у вас кошка. А у Агосьянцев — нежная, ласковая, гордая, независимая, обидчивая, чарующая, обворожительная ко-шеч-ка. Серафим предупредил: растолстела. С мячиком играет? Мышей ловит? Да кто ж ей позволит! Но ведь грацию теряет. Вчера с батареи упала во сне. В ведро с водой. Конфуз. Жизнью перестала интересоваться. В марте. Гиподинамия. Мало двигается. Лишний вес. Целлюлит. Закормили. Вот животные!

У Томика — попугай. Хулиган и матерщинник. Кутила беспечный. Любит клевать шоколад и молодые женские ноги. То еще воспитание. Пора на учет ставить. В спецприемник милиции. Монеты ворует, украшения. Криминальный элемент. В этом случае — только суровые меры. Попугая — на полированную поверхность. Чтоб скользил и падал. И мольбы о помощи не слышать. Сразу замолкает, дуется, осознает ошибки. С хозяином сложнее. Этот с первого раза не понимает. Повторять надо. Воспитывать.

У Бердянских — ослик. Сократ. Большая умница. Сам надевает шляпу и каждый день ходит к ближайшему кафе в городском парке. Консумацией занимается. Раскручивает посетителей на слоеные пирожные. Других не ест. Когда видит Серафима, закрывает шляпой глаза и думает, что спрятался. Осел. Что с него возьмешь. Хотя догадливый. Знает, что Серафим домой отведет. И как минимум на неделю он, Сократ, останется под строгим надзором и без «наполеона».

У Осадчих — коза юная, Марианна. Мечтательна, глупа, влюбчива. Назойлива. Выведут на лужайку — задумается. Стоит, пялится по сторонам. Мечтает. В хорошую погоду вообще отвязывается. Бредет на стадион. Пристает к людям. Клянчит. Мужчина, угостите, мол, сигареткой. За матч может пачку «Мальборо» сжевать. Подсела. На табак и футбол. Растлили козу, животные. Теперь лечи ее от зависимости.

У Бессмертных — поросенок. Федор. Пытлив, любознателен. Все время из своего сарайчика в окошко смотрит. Наблюдает. За птицами, собаками, прохожими. Хозяева, животные такие, говорят: может, зарежем его? Столько ест, а не толстеет совсем. А Серафим: да вы что, в самом деле?! Да он, Федор, не поправляется, потому что все у него в ум идет! Лучше читать его учите. А то сам надоедать начнет. Потому как его, Федорово, счастье — в беспрерывном познании.

У Томульцов собака поющая, Каруза, стала голос терять. Верхнее «ля» не звучит. И интонирует не чисто. Вот это: «В движеньи мельник жи-изнь ве-едет…» Не звучит. Что-то со слухом. Ну конечно! Кто ж такую талантливую собаку зимой на охоту тянет?! Зверь, а не хозяин. Зверь.

Так мотается Серафим целый день от одного пациента к другому, лечит. Проводит воспитательно-разъяснительную работу среди хозяев. А самому завести друга — собаку или кошечку, например, — недосуг. Серафиму некогда. Некогда.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация