— Пффф…
Чертов идиот!..
— Спасибо за поездку. Она была чрезвычайно познавательной. До сих пор в ушах отдается.
Сказав это, я невольно прикасаюсь пальцами к мочкам, и пересмешник Кико тотчас же повторяет это мое движение.
Вот и чудненько, вот и поговорили!..
Попасть в кафе днем оказывается настолько же легко, насколько трудно было сделать это утром. Я не испытываю никаких проблем с ручкой, дверь распахивается едва ли не сама, и — аап! — я уже внутри. В обществе музыкального автомата, сигаретного автомата, автомата с напитками и сладостями и снедаемой вдохновением ВПЗР.
Так и есть — ВПЗР пожирает вдохновение, а ВПЗР, в свою очередь, пожирает сладости: пространство вокруг ее ноутбука усеяно мятыми обертками из-под шоколадок.
— Привет, — говорю я.
— Привет. — ВПЗР даже не удосуживается поднять хорошо прокрашенную (никаких диссонирующих с основным цветом корней) голову. — Как прошел день?
— А ваш?
— В трудах, Ти, в трудах. Головы не поднимала. Что новенького на острове?
— На каком из островов?
ВПЗР наконец-то отрывается от компьютера и смотрит на меня так, как будто видит впервые.
— А что, их несколько?
— По крайней мере, сегодня я узнала о существовании еще одного.
— Любопытно…
— Любопытно то, что вы не сказали мне о нем.
— А должна была?
— Вы ведь поднимались на маяк.
— И что?
— И не могли не видеть…
— Еще один остров?
— Для начала — телескоп. Там, наверху, стоит телескоп.
— Не обратила внимания.
Беспринципный и аморальный фрик издевается надо мной, определенно.
— Там был еще и сильный ветер. — Голос ВПЗР звучит примиряюще и даже извинительно. — Такой сильный, что я, честно говоря, испугалась за свою жизнь. Вдруг бы меня сдуло?
— Сомневаюсь.
— Да, это глупо, — подумав секунду, соглашается ВПЗР — С чего бы ветру сдувать меня? Я ведь не какой-то там божий одуванчик…
— Вполне упитанная женщина. Да.
— Ну не так, чтобы прямо упитанная до невозможности…
— Но ветру вас не сдуть, не обольщайтесь.
— Минутная слабость, — сдается ВПЗР. — Будем считать это минутной слабостью. А минутные слабости всегда выглядят глупо. Значит, на площадке, которую я не исследовала по своей глупости, стоял телескоп. И ты заглянула в него…
— Конечно.
— И?..
— И увидела остров. Скажем, островок. Небольшой. Совсем крохотный. Но там есть причал с катером. И огромный дом.
— И люди? — настораживается ВПЗР.
— Может быть, но людей я не видела. На том острове…
На том острове, вот как это звучит. На том острове я не заметила ни одной живой души — все души сгрудились на Талего, этом острове. И их даже больше, чем казалось мне все эти дни. Немногочисленное поголовье увеличилось за счет старухи Майтэ. И где-то, в обозримом пространстве, есть еще одна женщина, «самая красивая». Которая почему-то напрочь отказывается улыбаться здесь, но бесплатно раздаривает улыбки в далеком Мадриде. Знает ли ВПЗР о ее существовании? Самое время спросить об этом, и заодно — о старухе. О чем это они с ВПЗР разговаривали, стоя в конце улицы, и где Майтэ сейчас?
Первая часть вопроса волнует меня намного меньше, чем вторая. Но начинаю я почему-то со второй.
— А куда подевалась Майтэ?
— Кто?
— Старуха, которая живет здесь круглый год. Владелица кафе.
— А-а… У меня плохая память на имена. Откуда же мне знать, куда она подевалась? И по-моему, мы уже обсуждали с тобой это.
— Это?
— Куда все подевались. Мы обсуждали — и не пришли ни к какому определенному выводу. У меня нет его и сейчас. А у тебя?
Давай, Ти! Расскажи, что ты видела с маяка. Расскажи о кошках и о старухе. И о самой ВПЗР, мило беседующей со старухой (на каком, интересно, языке?). Уличи фрика во лжи, хоть он и делает вид, что проторчал в кафе весь день, и даже обложился бумажками от шоколадок, что должно, хотя бы косвенно, подтвердить великое творческое сидение.
Давай, Ти, давай!..
Но, как и в прошлый раз, что-то мешает мне раскрыть рот. Тогда мне казалось, что он забит самыми неприятными растениями — сорняками и колючками. Теперь на смену растениям пришли… волосы. Ну да, я чувствую во рту привкус волос. Тонких, как нитки из-под ногтей Кико, но намного более длинных и не таких разноцветных. Двухцветных — так будет вернее, крашеные концы и некрашеные корни. Точно такую комбинацию цветов я наблюдала сегодня в телескоп — у ВПЗР, стоящей рядом с Майтэ.
У ВПЗР, которая сидит сейчас передо мной, все в порядке с волосами, они — темно-рыжие по всей длине… почти по всей, а незначительную (миллиметровую) темную полоску даже в расчет брать смешно. Ну что за срань?! У Кико были другие ботинки, у ВПЗР — другие волосы, а старуха и вовсе возникла из ниоткуда… И я! Там была я, хотя и скрытая спиной Кико.
Другая я.
Почему я не могу сложить картинку целиком? Почему обязательно всплывает что — что, что переводит происходящее в разряд абсурдистской пьесы? Дурного фильма ужасов, где связать концы с концами не удается даже ценой собственной гибели от рук каннибала с бензопилой. Все дело в гребаном Талего? В гребаном телескопе, трактующем реальность по своему гребаному усмотрению? Все дело в гребаной голове писателя? Все дело в моей гребаной голове?.. Или в теле неизвестного мне персонажа, который лишь выглядит, как Ти, и чье простодушие граничит с идиотизмом. И я сижу в нем, как в клетке, как в аквариуме… И чем я тогда отличаюсь от несчастного Маноло? Только тем, что он не может покинуть свое темное и мрачное убежище. Но ведь и я не могу покинуть остров — пусть он не темный и не мрачный. И здесь частенько показывается солнце (о тумане, переходящем в снег, лучше не думать). Но что, если и солнце — персонаж; такой же, как бессистемная и маловразумительная идиотка Ти? И все остальные, кто ходит под ним, кто прячется в тумане, кто ловит ртом снег и у кого нет никаких опознавательных знаков, кроме багрово-фиолетового рубца на шее…
Я чувствую себя балеринкой из шкатулки — ей тоже подходит определение «гребаная». Балеринка начинает сучить ногами только тогда, когда кто-то заводит шкатулку, без завода она и с места не сдвинется, не сделает ни одного «па».
— Так-так-так, —
медленно и раздельно произносит ВПЗР, и это ее «так-так-так» подозрительно похоже на звук, который издает маленький ключ, проворачиваясь в маленьком механизме. Сейчас я начну сучить ногами. Сейчас.
За мной дело не станет.
— Так-так-так. Расскажи мне о том маленьком острове…
