— Пенни! — Флоренс подергала меня за руку. — А это твоя соседка по комнате, Кристина.
Девочка лежала на диване, закинув ноги на валик, и смотрела «Остров Джиллигана». На ней были белые гольфы, собранные в гармошку под исцарапанными коленями. Из дырок торчали большие пальцы с ногтями, покрытыми красным лаком. Голова лежала на подушке, через плечо свисала черная коса — длинная, почти до самого пола. Ворот белой блузы широко распахнут, открывая грудь.
Флоренс взяла металлический стул, стоявший возле шахматного стола, и придвинула его мне. Шахматистка продолжала что-то бормотать невидимому противнику. Я плюхнулась на холодное сиденье, подсунула под себя ладони и уставилась в экран. Шкипер колошматил Джиллигана свернутой шляпой. Я пыталась отыскать сходство между Конором и Шкипером, но последний был слишком толст и нетерпелив и ничуть не походил на моего короля. Я достигла той стадии страстной влюбленности, когда буквально в каждом начинаешь искать сходство со своим кумиром. Да мой Конор одним махом стер бы с лица земли и Шкипера, и Джиллигана, и доктора Келлера.
— Чем занимается твой отец?
Кристина схватила свою косу, покрутила ею, поднесла к носу и понюхала. Голос у нее был низкий, почти мужской, глаза огромные, выпуклые, серо-зеленые. Она походила на жабу. Жабу с умными печальными глазами.
— Он умер, — ответила я.
— А ты богатая? — спросила она.
— Нет.
— Я думала, что все девочки здесь богачки.
Она не сводила с меня выпуклых глаз и продолжала держать косу перед носом. Пучок волос над верхней губой делал ее похожей на китайца, какими их изображают на старинных картинках. У нее был тонкий нос с красивой горбинкой и розовые губы. Если бы не жабьи глаза, она была бы по-настоящему красивой.
— А у моей бабушки сеть «Генри». Деликатесы. Ну, ты знаешь.
«Генри-маркет» считался самым роскошным магазином деликатесов в Прэри Блафф. Он располагался на центральной площади. Там люди покупали икру и расплачивались кредитными карточками. Принимались и чеки, если сумма покупки превышала 1,29 доллара. Основными покупателями были домоправительницы и служанки богачей. Мы с мамой заглядывали к «Генри», только когда приезжала бабка Энтуистл. Ибо где еще в 1974 году можно было купить козий сыр в пепле или инжир?
— Чего это ты уставилась на мою грудь? — спросила Кристина.
— Ничего я не уставилась, — ответила я, не сводя глаз с ее груди.
Видно, сказывалось действие таблетки, воля была почти полностью парализована. Я с трудом перевела взгляд на экран телевизора, где Джинджер Грант, промчавшись по песку, захлопнула за собой дверь хижины.
Кристина подперла щеку ладонью. Оглядела меня с головы до пят, улыбнулась.
— Да ты плоская, как доска. Не в обиду, просто наблюдение.
— Не замечала.
— Да я завидую. Так хочется быть худенькой и плоской. — Она сдавила груди ладонями, свела их вместе. — Я не собираюсь рожать детей, так к чему мне эти молочные железы? У большинства млекопитающих молочные железы заметны лишь в период кормления. Только у людей они всегда есть.
— Знаю, — кивнула я. — Еще в шестом классе проходили.
— У меня месячные пошли уже в десять.
Она инстинктивно нащупала мое слабое место, мою неуверенность и недовольство собой. Я была буквально пропитана ими, и орлиный нос Кристины это почуял. Но валиум, растворившийся в крови и гулявший по организму, не давал мне думать об этом. Было здорово обсуждать мое тело, когда я фактически находилась вне его. Превосходно. Я не могла ничего сказать и ничего не чувствовала.
— У меня нет отца. Я незаконнорожденная.
— А у кого он есть? — Кристина опустила ноги на пол и жестом подозвала меня к себе. — Моя мама профессор, преподает классическую литературу. Говорит, что зачала меня, трахнувшись однажды с каким-то поэтом. А кем был твой отец?
— Он играл в футбол.
— За Национальную футбольную лигу?
— Нет. За команду колледжа Линкольн-Парк.
— А мой папаша давным-давно смылся. Родители развелись, когда мне было два года. А где твой отец?
— Умер.
— О, прости. Ты же говорила.
Кристина посмотрела на свои руки, я проследила за ее взглядом. В ней было нечто странное, и в то же время она казалась вполне нормальной. Я не могла объяснить толком, но мне было приятно познакомиться с человеком, не похожим на остальных.
— Знаешь, почему я здесь?
Я отрицательно помотала головой.
— Я переспала с преподавателем школьного театрального кружка. Я играла Офелию.
Она сняла с кончика косы резинку и начала распускать волосы. Я завороженно следила за движениями ее пальцев.
— Эта девушка кончает жизнь самоубийством, когда…
— Когда Гамлет убивает ее отца.
Уж об Офелии-то я знала гораздо больше, чем могла представить себе Кристина. Она гостила у нас вскоре после смерти своего отца, и тогда, конечно, нам не удалось ни взбодрить, ни развеселить ее. Офелия меня пугала: бледная, с покрасневшими от слез глазами.
— Мистер Добсон гораздо старше меня, — сказала Кристина. — А люди ничего не понимают в любви.
— Но ведь и Гамлет был на пятнадцать лет старше Офелии, если не ошибаюсь.
— Точно!
Она наконец расплела косу, и волосы тяжелой темной волной рассыпались по плечам. Потом нахмурилась и подняла голову.
— А знаешь, ты довольно умна для малолетки.
Я опустила глаза и уставилась на руки, смущенная и обрадованная комплиментом.
Кристина начала заплетать косу. Щелкнула резинкой.
— Они говорят, у меня припадки бешенства. Когда арестовали мистера Добсона, я расколотила в доме все окна.
— Порезалась?
— He-а. Била стекла палкой от метлы. По-моему, это доказывает, что я вполне вменяема.
— А я набросилась на доктора Келлера.
— Молодец, так ему и надо. Небось он и твою маму пугал небылицами об отказе от медицинских услуг? Это его излюбленный приемчик, чтобы завлечь сюда девочек с хорошей страховкой. Грозится, что, если кто откажется лечь в клинику, не видать им страховки до конца жизни. Да это же золотая жила для больницы!
Когда мама говорила мне про страховку, я ничего не поняла, слишком была возбуждена и расстроена. И в тот момент искренне верила, что она затеяла все это, чтобы помешать мне помочь Конору, желающему вернуть Дейрдре. Но если Кристина говорит, что все дело в ОМО, значит, так оно и есть.
— Это правда?
— Ну да. Они запугивают родителей, заставляют их сдавать детей в психушку. И лучше всего приемчики Келлера действуют на одиноких мамаш. Поэтому здесь полно незаконнорожденных. Элеонор мне прямо так и сказала. Все потому, что я незаконнорожденная.
