- Аптекарь не соврал: пять таблеток снотворного свалят даже слона! Одевайся, Альбина, а я раздену этого типа.
Они положили в кошелек деньги, спрятанные за попугаем, сожгли одежду инспектора, заперли дверь и поехали на велосипеде-тандеме в северном направлении, по узкой прибрежной дороге.
- Альбина, я знаю, есть такое место, где не пахнет гнильем, где происходит необычайное: прекрасный город, похожий на тебя, без всяких Бочконогих, готовых на тебя покуситься! Давай путешествовать, пока не найдем его!
Глава 3. Шляпник-провидец
Каракатица работала ногами, сидя на переднем седле. Альбина, устроившись сзади, механически двигала гигантскими ступнями и, не заботясь об управлении, писала в своей тетрадке: «Не знаю, куда я еду, но знаю, с кем. Не знаю, где я, но знаю, что я здесь. Не знаю, кто я, но знаю, что я чувствую. Не знаю, как избежать удара, но знаю, как на него
ответить. Не знаю, как отомстить, но знаю, как спастись бегством. Не знаю, что такое мир, но знаю, что он - мой. Не знаю, чего я желаю, но знаю, что желаемое мной желает меня». Так они вдвоем покинули Икике. Покрытые толстым слоем пыли цвета кофе с молоком показались фабрики рыбной муки, извергавшие густой дым, который вылетал из трубы, чтобы достичь земли и пустить в ней корни. Острый смрад от жуткого мяса, от гниющих внутренностей забивался в поры, заражал кровь, пытался изъязвить душу. Каракатица пересадила Альбину вперед и уткнулась носом в ее могучее плечо. Зловоние было стаей демонов, рожденных внутри ее кишок, а благоухание белой кожи - оправданием мира. Дыша осторожно, они преодолели два десятка километров. За пологим берегом открылся океан, распространявший соленый запах вплоть до подножия гор; те отвечали на щедрую
ласку тысячью ароматов охристой земли.
- Давай остановимся - подышим воздухом, поедим. И заметь, Альбина: стоит мне пройтись по кромке берега, вдоль скал, как меня оцепят со всех сторон крабы.
Так и случилось: сотни морских животных выползли из своих убежищ и принялись преследовать Каракатицу. Женщинам нетрудно было поймать пару крабов, вскрыть, испечь мясо на раскаленном камне и съесть в окружении созданий, льнувших к ногам той, которую они считали своей повелительницей.
В замочную скважину проник луч света и задержался на лбу Бочконогого. Он проснулся, не сознавая, что раздет. Затем он поднял здоровую ногу и почесал ею за ухом; пошел на кухню, где полизал снег, застывший на морозилке. Дверь не подавалась, так что ему пришлось приподнять несколько досок, устилавших пол, и пальцами про
рыть ход в глинистой почве. Оказавшись снаружи, Бочконогий завыл на умирающую луну и стал принюхиваться к земле.
- Ммм... здесь они остановились и сошли... ммм... здесь помочились и... ммм!..
Урча от удовольствия, он набросился на Альбинины какашки. За этим постыдным занятием его и застигла береговая охрана. После хорошей трепки, невзирая на жалобные причитания, инспектора потащили в полицейский комиссариат. Там через два дня к нему полностью вернулся рассудок. Рана на плече зарубцевалась, оставив после себя фиолетовый шрам в форме полумесяца.
- Эти ведьмы получат по заслугам! - И Бочконогий усердно оттачивал наваху.
Узкая дорога, проложенная инками вдоль обрывистого берега, казалось, висела над пропастью. Далеко внизу волны подзывали к себе обеих женщин, коварно причмокивая, точно гигантские губы. Но, к счастью, вскоре местность сделалась плоской. Теперь путь пролегал через дюны. Альбина разделась и, побежав по горячему песку, вступила в ледяную воду. Каракатица сделала то же, но не раздеваясь. Они плавали, резвились, ели морских тварей, допивали остатки взятой с собой воды, хотя и знали, что если им вскоре не встретится деревня, то язык распухнет от жажды.
Вдруг с проплывавшей мимо лодки в воду упало с десяток котелков. За ними посыпались соломенные шляпы, фетровые шляпы, кепи, цилиндры, панамы и самые невероятные борсалино. Прибой нес их к берегу, словно армаду мелких суденышек. Любопытствующие женщины взобрались на крутую скалу. Внизу, на песке, небольшой человечек - однако нормального телосложения и значит, не заслуживший прозвища гнома, - глядел в океанскую даль посреди множества шляпных картонок. Внезапно он разразился резким хохотом, побежал к высоким волнам, вошел в них, принялся погружаться в неспокойные воды.
Альбина прыгнула в море, мощными гребками доплыла до утопающего, отключила его ударом в челюсть и доставила обратно на песок. Каракатица заорала на нее:
- Зачем это? Жить надоело? Не вмешивайся в его судьбу! Хоть он и сморчок, но мужчина, а одним мужчиной меньше - это всегда хорошо!
Спасенный открыл глаза и с доброй улыбкой произнес:
- Сеньора, возможно, моя судьба - именно в том, чтобы спастись благодаря вашей спутнице. Скажу больше: возможно, я здесь для того, чтобы поучаствовать в исполнении вашей судьбы. Намерения Неизъяснимого облекаются в самые неожиданные события. Но я вижу, вы ели крабов: позвольте мне растолковать язык этих пустых оболочек.
Человечек внимательно изучил панцири.
- Белая дама, покинувшая кафе-храм... это может означать и благодать, и проклятие. Она меньше или больше, чем просто человек. А вы, сеньора Вспыльчивая, кажется, ненавидите мужчин из-за схожести их с вашим покойным отцом - мозолыциком, длинным и тощим. Я же - полная противоположность ему: невысокий, плотный, шляпник по профессии. Так что можете полностью мне доверять и принять в вашу компанию.
- В нашу компанию? Бред собачий!
- Погодите, я не закончил. Вас обеих преследует опасный враг. Одна танцует, другая обо всем хлопочет. Вы ищете спокойного места, чтобы сделать остановку. Тут появляюсь я. Недалеко отсюда, в ущелье, близ реки Камаронес - маловодной, но благословенной в наших пустынных краях, - стоит мой родной город Каминья. О нем мало кто знает, потому что шоссе проходит вдалеке от него, и добираются туда только пешком или же верхом на мулах. Еще лет сорок назад с гор, из рудников Чанабайя, спускались добытчики серебра. Они покупали у моего отца всевозможные шляпы, чтобы покрасоваться перед местными проститутками. Но серебряные жилы истощились, горняки откочевали в другие области, а за ними - и девицы. Я унаследовал громадный магазин, полный шляп, цилиндров, котелков. Они обращали ко мне унылые суконные физиономии, жестоко тоскуя по головам. Эти-то немые жалобы и доконали меня. Не умея ничего, кроме как торговать шляпами, и принужденный из-за своего роста обходиться без подруги, в приступе отчаяния я решил упокоиться в море вместе с моими фетровыми товарищами по несчастью. Но как видно, судьба распорядилась иначе. Идемте со мной, вы получите все, чем я могу поделиться: превосходное помещение в самом центре города! Там вы сможете открыть - так говорят мне останки крабов - кафе-храм!
Пытаясь скрыть улыбку за суровой миной, Каракатица посмотрела на подругу, уверенная, что та выразит согласие хрустальным смехом. Человечек объявился именно тогда, когда они начали терять надежду, когда будущее представилось неуловимым... Но лицо Альбины - может быть, из-за того, что день внезапно скончался, укушенный полной
