Книга Кентавр в саду, страница 39. Автор книги Моасир Скляр

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Кентавр в саду»

Cтраница 39

А потом мы отправились в Рим, Париж, Лондон. В Мадриде мы с Титой простились с друзьями, причем Жулиу поглядывал на меня подозрительно: уж не намерен ли я заняться бизнесом в туристской поездке. Он угадал, но не совсем. Я собирался возобновить контакты с импортерами и экспортерами, но чего мне на самом деле хотелось, так это повидаться с марокканским врачом. Мы отправились на юг Испании, проделав путь, обратный тому, которым прошли в свое время мавританские орды, завоевывая Иберийский полуостров, пересекли Средиземное море на корабле, и в один прекрасный день такси доставило нас к воротам клиники.

Я заметил явные признаки упадка. Стены давно нуждались в окраске, ворота заржавели, не было видно охраны. Сады казались заброшенными, вода в фонтане иссякла. Вдруг мы увидели самого врача.

Доктор сильно состарился. Он прихрамывал, его поредевшие волосы стали почти совсем седыми, черные очки он больше не носил. Узнав, он с искренней радостью обнял нас и пригласил в дом. Мы сели в его кабинете, где теперь царили грязь и беспорядок. Он угостил нас теплым чаем из термоса и спросил, как мы поживаем. Я ответил, что очень хорошо, что живем мы теперь в кондоминиуме, рассказал о близнецах и в конце концов разулся и продемонстрировал ему ноги, которые он с интересом осмотрел. Чудо, пробормотал он, настоящее чудо. А как вы? — спросил он у Титы. У нее еще копыта, сказал я, но судя по тому, что произошло со мной, думаю, это вопрос времени.

Рад, что у вас все хорошо, вздохнул он. Вы были у меня самым интересным случаем, вершиной моей карьеры. Никогда больше я не добивался такого блестящего успеха. Я даже монографию об этом написал.

Он встал и пошел за рукописью. На первой странице было написано по-испански: Кентавры. Описание и хирургическое лечение двух случаев. Я так и не опубликовал работу, сказал он. Никто бы мне не поверил. Мы, врачи, скептики. Но вы были вершиной моей карьеры, повторил он.

Мы помолчали. Вдруг он вспомнил о чем-то, улыбнулся: а знаете, ко мне обращался один молодой человек с той же проблемой, что ваша? И представьте, какое совпадение: он тоже из Бразилии. Но от операции отказался. И вообще сбежал из клиники.

Он снова вздохнул: с тех пор, как вы уехали, дела не заладились, провал за провалом, все хуже и хуже.

Несколько неудачных операций со смертельным исходом — в том числе одного важного члена правительства — привели к тому, что полиция по решению судьи закрыла клинику. Прошли годы, он потратил все свои сбережения, и тогда наконец ему разрешили открыть ее вновь, но прежнего размаха было не вернуть; знаменитости больше не обращались за помощью, международные информационные агентства не просили у него интервью. Пришлось расширить профиль клиники, сказал он. Я и аборты теперь делаю… Устроил что-то вроде санатория для престарелых арабских шейхов, большей частью разорившихся. Теперь не то, что прежде, сеньор Гедали, уверяю вас.

Лицо его вдруг просветлело: чуть не забыл, у меня ведь для вас подарок! Он встал и поспешно вышел, но тут же вернулся со странным предметом: это был искусно разукрашенный глиняный барабан. Шкура, натянутая на него, была в нескольких местах продырявлена.

— Этот барабан, — сказал он, — сделан из вашей шкуры, сеньор Гедали. Местные жители вернули мне его. Сказали, что шкура оказалась некачественной, легко рвалась. Они и опахало от мух вернули, да я не знаю, где оно. Не хотите оставить себе на память этот любопытный сувенир? За чисто символическую сумму я мог бы уступить его вам.

Я дал ему деньги, но попросил, чтобы он сжег барабан. Предпочитаю забыть о прошлом, объяснил я. Понимаю, отозвался он.

Я напомнил ему, что Тите все еще нужны сапоги. Он меня успокоил: тревожиться не о чем, хотя сапожник уже очень стар и чуть ли не при смерти, но он знает другого умельца, способного отлично справиться с задачей. Так что можете спокойно возвращаться в Бразилию.

Мы отправились в Амстердам и оттуда, вместе с остальными парами, — в Бразилию. Близнецы встречали нас в аэропорту, один — в майке команды «Интернасионал», другой — «Коринтианс».


Вернувшись, мы убедились, что в кондоминиуме все по-прежнему прекрасно. Жизнь текла и текла спокойно. До ночи 15 июля 1972 года.

Как-то вечером мы с Паулу встретились в баре для серьезного разговора. Мы вдвоем задумали организовать новое предприятие. Он не был удовлетворен своим делом, а я — своим: перспективы казались отнюдь не радужными, мне стало известно, что правительство готовит меры по ограничению импорта, а это был мой основной источник дохода. Паулу хотел основать небольшую фирму, которая бы занималась консультированием и помощью в открытии новых предприятий. Кроме того, мы получили предложение от Жулиу участвовать в его строительном бизнесе. Служащим быть не хочу, говорил Паулу, даже у Жулиу. За обсуждением всех этих вопросов мы засиделись в клубе допоздна.

Когда я вернулся, Тита читала в постели. Я разделся, лег и почти сразу заснул. Но скоро проснулся: Тита трясла меня за плечи. В чем дело, проворчал я спросонья. Я слышала там внизу какой-то шум, прошептала она. Я посмотрел на часы: четверть третьего. Тебе померещилось, сказал я и перевернулся на другой бок. Она снова стала трясти меня: но я точно слышала шум, Гедали! По-моему, там внизу кто-то есть.

Абсурд. Кто мог там быть? Прислуга давно спала, близнецы уехали на весь июль в Порту-Алегри к бабушке и дедушке, ни один вор не мог обмануть бдительную охрану кондоминиума. Все это я ей высказал.

Но она стояла на своем: внизу кто-то есть, Гедали, я уверена. Ну и ладно, пусть к нам кто-то залез, пусть крадет, мне все равно: я устал, я весь день работал, я спать хочу. Тогда сними трубку и позвони охранникам, сказала она. Ты с ума сошла? — изумился я. — По-твоему, я должен поднять на ноги охрану, устроить скандал из-за каких-то твоих галлюцинаций? Тогда я сама спущусь, прошипела она. Иди, сказал я, перевернулся на другой бок и снова заснул. Проснулся через какое-то время, испуганный: Титы в постели не было. Я позвал ее.

Я здесь, внизу, отозвалась она. Что ты там делаешь, спросил я. Докуриваю сигарету, сказала она, сейчас приду, терпеть не могу курить в постели.


Каждый вечер на той неделе мы встречались с Паулу. Он никак не мог ни на что решиться, я тоже; мне казалось, что мы ходим по кругу, и это меня раздражало. Наконец 15 июля 1972 года я решил так или иначе положить этому конец. Или мы основываем новое предприятие, или идем работать к Жулиу, или ни то ни другое — я хотел определенности.

— Я буду в клубе, нам с Паулу надо поговорить, — предупредил я Титу. — Вернусь поздно, не жди меня.

Но в клубе Паулу я не застал. Он не приходил, сказал эконом. Это показалось мне знаком неуважения, раздосадованный, я вернулся домой.

Я открыл дверь, вошел. Я пришел, крикнул я, Паулу…

Я замер. Я не верил своим глазам: что это передо мной? Что я вижу — и не в кино, не в книге, не в собственном воображении — что это прямо передо мной, на ковре в гостиной смотрит мне в глаза?

КЕНТАВР. Самый настоящий кентавр (настоящий, правда, настоящий: в первый момент я подумал, что это кукла, что это манекен кентавра, статуя, которую Тита — но это была бы слишком мрачная шутка — купила, чтобы украсить гостиную) белый, очень красивый. И совсем юный: грудь и руки хорошо развиты, но лицо совсем детское: волосы длинные, глаза голубые, чудный мальчик. Лет ему было от силы двадцать.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация