Он задохнулся от восторга. Но тут же пришел в себя:
— Прости, Гедали. Я, кажется, увлекся.
Ничего, сказал я. Однако он меня уже не слышал: мысль об операции полностью поглотила его. Он принялся ходить из стороны в сторону.
— Хочет снова стать кентавром. Хм… Хочет снова стать кентавром. Посмотрим…
Он остановился, положил мне руку на плечо.
— Будет нелегко, Гедали. Предстоит весьма и весьма тонкая работа… Надо принять все меры предосторожности. К примеру, жеребец: он должен быть породистым, молодым и здоровым. Готовиться будем как следует. Ты, Гедали, должен пройти тщательную предоперационную подготовку. Примешь курс препаратов, подавляющих твои антитела. Надо, чтобы твой организм принял белки тканей лошади за свои, а не за враждебные. Дело это долгое.
Поколебавшись, он добавил:
— И, предупреждаю, недешевое.
Готов на любые жертвы, ответил я. И деньги — меньшая из них.
— Отлично! — воскликнул он. — Я знал, что ты мужественный парень, Гедали.
Он взглянул на меня с любопытством.
— Извини, что я опять вторгаюсь в твои личные дела, — сказал он. — Но все же повторю вопрос: зачем тебе опять становиться кентавром?
(Да разве я знал?)
— Предпочитаю не говорить на эту тему, — сказал я, — но поверьте, причины у меня самые серьезные, самые… глубокие.
Он понимающе улыбнулся.
— Да, Гедали. Мчаться галопом по полям… Понимаю: зов крови. Даже я, хотя наездник из меня почти никакой, и то чувствую временами, как это завораживает.
Он замолчал, задумался. И вдруг лицо его засияло:
— Есть предложение. Если ты мне выплатишь аванс, закатим сегодня вечером пир. Что скажешь? Хороший кускус под великолепное французское вино? А?
Ну, разумеется, сказал я, извлекая деньги из кармана. При виде долларов и швейцарских франков глаза его загорелись. Твердая валюта, сказал он, стараясь скрыть волнение, это хорошо, Гедали.
Мы ужинали в столовой клиники; обслуживал нас пожилой молчаливый ассистент. Кускус был отменный, вино — крепкое, так что скоро мы оба были навеселе. Доктор рассказывал мне о своей жизни. Родился он в маленькой марокканской деревушке в семье сапожника, но с детства мечтал стать врачом. Ему повезло: он приглянулся какому-то американскому миллионеру, который дал ему сумму, необходимую для оплаты обучения в Париже. Доктор подмигнул: за определенные услуги, разумеется.
— Я специализировался в нейрохирургии. Но через много лет после окончания учебы заинтересовался операциями по перемене пола.
Он засмеялся:
— В каком-то смысле — дань признательности моему покровителю. Но ни он, ни я и вообразить не могли, что мне предстоит оперировать мифологических персонажей… Это куда интереснее, чем удалять опухоли мозга, уверяю тебя.
Он снова засмеялся. Закончив трапезу, рыгнул — пардон, Гедали! — и удовлетворенно вздохнул:
— Давно я не ел как следует, Гедали. Очень давно, поверь.
Мы закурили сигары и несколько минут молча дымили. Он наклонился ко мне с видом заговорщика:
— Кстати, о мифологических персонажах: у тебя свой секрет, Гедали, но и у меня есть свой… только я, в отличие от тебя, не эгоист и готов поделиться. Конечно, если ты не против. Хочешь узнать мой секрет, Гедали?
Я сказал, что да, хотя не слишком интересовался его секретами.
— Тогда иди за мной.
Мы прошли в одну из палат, самую дальнюю. Он открыл дверь, знаком велел мне войти — и только тогда зажег свет. То, что я увидел, привело меня в изумление. Там в клетке из толстых стальных прутьев находилось странное — странное даже на взгляд бывшего кентавра — существо. Это была женщина, точнее, голова и бюст женщины, составлявшие единое целое с телом, которое я, после некоторого колебания, определил как тело львицы. Она лежала, вытянув передние лапы вперед и пристально глядя на нас. Странное чувство охватило меня: смесь неловкости и отвращения, жалости и брезгливости. Смесь солидарности, которую чувствуют друг к другу инвалиды, уроды и больные-хроники, и злобы, которую чувствуют друг к другу инвалиды, уроды и больные-хроники. Хотелось сразу и смеяться, и плакать. В конце концов я почувствовал, что краснею. От стыда, но от стыда за что? Что до нее, она нас, казалось, не замечала.
— Знакомься, это Лола, — сказал врач, и гордость, прозвучавшая при этом в его голосе, делала сцену еще более нелепой. Он обратился к ней по-французски:
— Поздоровайся с нашим другом Гедали, Лола. Он из Бразилии.
— Merde!
[13]
— рявкнуло существо и отвернулось к стене.
— Что это? — спросил я, когда ко мне вернулся дар речи. Доктор рассмеялся:
— Как? Неужели это для тебя новость, Гедали? Ты, мифологический персонаж, не узнаешь коллегу по коллективному бессознательному? Это сфинкс, Гедали.
Сфинкс. Конечно: полуженщина-полульвица. Я не сразу сообразил, потому что не мог связать увиденное с привычным образом египетского сфинкса: ведь передо мной была не гигантская каменная статуя с изъеденным временем лицом. У этого существа было прекрасное женское лицо: кожа медноватого оттенка, ясные глаза, полные губы — и золотистая шевелюра, обворожительные груди. И лапы, и тело львицы, и нервно шевелящийся хвост. Сфинкс, конечно. Значит, и сфинксы тоже существуют.
— Она так же реальна, как и ты, — сказал доктор, будто угадывая мои мысли. — Реальна, и, как видишь, дурно воспитана… N'est-ce pas, Лола? Однако весьма умна. Хочешь убедиться?
Он подошел к клетке.
— Ну-ка, Лола, скажи молодому человеку, что ходит утром на четырех ногах, днем — на двух, а вечером — на трех.
Странное существо не ответило. Оно по-прежнему смотрело в стену. Врач незаметно просунул руку между прутьями клетки и резко дернул ее за хвост. Женщина-сфинкс подпрыгнула.
— Merde! — ревела она в ярости. — Merde, merde!
Она бросилась на прутья, колотя их мощными лапами. Я в испуге отпрянул. Но прочная клетка выдержала атаку. Врач-марокканец смеялся, видя мой ужас.
— Ладно, Лола, — сказал он, — ты произвела на гостя достаточное впечатление. Оставляем тебя в покое, дорогая. Спокойной ночи, приятных сновидений. Ты на нас не в обиде?
Женщина-сфинкс не отвечала. Она лежала, закрыв голову лапами, и, казалось, рыдала. Доктор погасил свет и мы вышли.
Он предложил мне посидеть в саду. Ассистент налил нам вина.
— Откуда взялось это создание? — спросил я, все еще не в силах прийти в себя. И, пытаясь сострить, добавил: — Не из Египта, случайно?
Он засмеялся:
— Нет, не из Египта. Из Туниса. Ее обнаружил один мой знакомый врач, большой любитель охоты. Он давно слышал от туземцев о странном существе с телом львицы и женской грудью, однако, хотя история про сфинкса была ему известна, не верил этим рассказам. Все же, когда ему показали следы, он решил пройти по ним. На четвертый день след привел в такое место, из которого его будущей пленнице было не выбраться: в узкое ущелье между отвесных гор. Его помощники блокировали один выход из ущелья, он сам направился во второй. Увидев, что перед ним за существо, он был потрясен и решил взять ее живой. Лола разорвала в клочья двух собак и трех тунисцев, прежде чем удалось накинуть на нее сеть. Коллегу тронула ее красота. Зная о моих операциях на кентаврах, он привез ее сюда, надеясь, что я смогу придать ей человеческий облик. Думаю, он был влюблен.
