«Ну все, – обреченно подумала Инге, – теперь он их не отпустит». А Карл очевидно подумал, что спорить с Клаусом так же бесполезно, как с Ральфом.
– Привет, Клаус, – с трудом выдавил он из себя, словно пасту из тюбика, и хлопнул Клауса по плечу. – Здорово ты вырос за эти годы!
– Еще как вырос, – согласился Клаус. – У меня даже подружка есть, совсем как у тебя, только не такая красивая.
«Ах предатель! Он уже забыл Ури!»
– Не такая красивая? Да уж такая уродина, такая уродина, а стерва какая, свет таких не видывал! – ворвалась в их дружеский дуэт Марта. – А теперь хватит разговоры разговаривать. Нам ехать пора, а то опоздаем.
– Куда вы можете опоздать среди ночи? – с притворной вежливостью поинтересовался Карл, но Инге не усомнилась, что мысль его лихорадочно мечется в поисках решения, как наилучшим образом обезвредить этих, ставших вдруг опасными недоумков. Выбор у него был небольшой: или убить их – ох, как некстати! – или запереть где-нибудь в подвале, – тогда хлопот не оберешься!
Озабоченная своими проблемами Марта ничего такого, конечно, за его словами не учуяла:
– Мы с Клаусом должны срочно попасть в Каршталь. У нас там сегодня в полночь церемония.
– А при чем тут Инге?
– А при том, что я обещала Клаусу поехать с ним. Это очень важная церемония, Марта надеется, что после нее…
– Я слышал, на что надеется Марта, я только не понимаю, на что надеешься ты.
На этот раз в голосе его зазвенела такая сталь, что ответить на нее можно было таким же стальным звоном:
– Я надеюсь, что ты не станешь делать глупости. Я имею в виду, если ты рассчитываешь на мою помощь.
И они опять схлестнулись взглядами – кто кого? Не будучи уверена, что пересилит, Инге добавила на чашу весов последний решающий довод.
– Учти, если Клаус исчезнет, его подружка и впрямь стерва, каких свет не видывал. Она поставит на ноги всю местную полицию.
И Карл отступил, он, а не Инге, – уж слишком много было поставлено на карту. Он протянул руку и снял с плеча Инге сумочку с ключами от машины.
– Хорошо, давай отвезем их. Я тоже поеду с вами.
Хоть Инге прекрасно понимала, что он не отпустит ее одну, при этих его словах страх снова перехватил ей горло. Карл был не из тех, которые сдаются без задней мысли: небось, он что-то уже задумал или задумывает, раскидывает хитрую сеть, готовит для них для всех ловушку. Впрочем, вряд ли для всех, – она, Инге, ему пока нужна. И на том спасибо.
– Подожди секунду, я возьму свой пиджак, – бросил Карл через плечо и с сумочкой Инге в руке вышел в коридор. Инге молча последовала за ним.
– Ты куда? – резко обернулся он, даже не пытаясь скрыть, как он взбешен.
Но Инге не сробела:
– Я в уборную. Женщине в моем положении приходится часто писать.
Как истый джентльмен, он довел ее до уборной и, распахнув перед нею дверь, дождался, пока она ее за собой затворит. Она не стала отказывать себе в удовольствии и впрямь воспользоваться столь любезно предоставленным ей удобством, однако воду спускать не спешила, чтобы лучше слышать шаги Карла. Он вошел в тренировочный зал, чем-то там звякнул и тут же вышел.
– Ты готова? – грубо спросил он.
– Почти, – кротко ответила Инге. Напряженно пытаясь сообразить, зачем Карл ходил в тренировочный зал, она спустила воду и под шум наполняющегося бачка вспомнила, что, выходя из зала вслед за Карлом, она забыла закрыть раздвижную дверцу оружейного арсенала Ури.
Наконец, они всей гурьбой вывалились из кухни во двор и направились к машине. По пути Инге заметила прислоненные к крыльцу велосипеды своих непрошенных ночных избавителей. Так вот почему Хельки не было с ними – как кстати! Что ж, выхода нет, будем бороться дальше, – и она протянула руку к Карлу за своей сумочкой:
– Дай ключи, я поведу. Ты ведь, небось, и дороги-то не помнишь.
Секунду поколебавшись, Карл протянул ей сумочку и даже распахнул перед ней водительскую дверцу:
– Ты тоже учти – никаких фокусов.
– Будь спокоен, я знаю, что ты взял мой револьвер.
Пока они обменивались любезностями, Марта и Клаус втиснулись на заднее сиденье. Дождавшись, когда Карл сядет с ней рядом, Инге включила мотор и нажала педаль газа.
И тут в доме громко зазвонил телефон.
Инге вся напряглась – она была уверена, что это Ури.
– Это моя Хелька звонит, – довольно сказал Клаус. – Волнуется, что нас так долго нету.
Ури
Ури вышел из телефонной будки, так и не дождавшись ответа. Он звонил долго-долго, снова и снова набирая номер замка, но ничто не нарушило порядок бесконечных монотонных гудков. И Ури стало страшно. Инге не могла не слышать настойчивых звонков телефона, сон у нее всегда был очень чуткий, а теперь особенно. В прошлый раз, глубокой ночью, она ответила почти сразу, значит, сейчас кто-то не дал ей снять трубку. И нет сомнения, кто.
Он никак не мог отвязаться от этой дурацкой фразы «нет сомнения – кто, нет сомнения – кто она», как кофемолка, колотилась у него в голове, вызывая к жизни разные надрывающие сердце картины. К стыду Ури, не все они представляли Инге отчаянно борющейся за жизнь в жестокой хватке Карла. Некоторые напротив и вопреки здравому смыслу обнаруживали ее раскинувшейся на постели в жарких объятиях Яна Войтека, причем лицо ее порой преображалось в озаренное страстью лицо Клары.
Чтобы не позволить себе сойти с ума, Ури вложил всю свою ненависть к Карлу в послушные педали автомобиля – он втаптывал их до предела, словно наступал на горло врага.
Хелька
И все из-за этой несчастной хромой ноги! Ходила бы она, как все, на двух прямых ногах, у нее тоже был бы велосипед, как у всех, и она смогла бы погнаться за Клаусом, когда Марта поволокла его в замок.
Хелька облокотилась о перила моста, под которым шумно сплетались на песке и дробились на камнях пенистые потоки горного ручья, но ей это было все равно, – она их не видела и не слышала. Перед ее глазами неотступно маячило лицо Марты, неспешно всплывающее снизу, из темной глубины лестничного колодца. Из-за этой неспешности Хелька не сразу поверила, что это настоящая живая мамка Клауса, с трудом переводя дыхание, медленно взбирается к ним на колокольню. В темноте под лицом не видно было тела, и никакого телесного запаха не уловили чуткие Хелькины ноздри, – наверно, из-за гуляющего наверху сильного ветра. Так что она сперва приняла выплывающее из мрака лицо за бесплотное видение, вызванное к жизни ее, Хелькиным, страхом.
Однако эта иллюзия тут же рассеялась, когда жадно хватающие воздух губы натянулись над оскаленными зубами и прошипели:
– Ишь куда спрятались, голубки! Думали, я вас не найду?
