– Но почему вы явились именно сейчас?
– Почему? Потому. Или ты не слышал взрыва?
Ну да, из-за взрыва, конечно. Значит, все это время они были где-то близко?
Ури почти бежал, Меир, не отставая, ломился через кусты плечо к плечу с ним, так как узкая дорожка не оставляла ему места идти рядом.
– Слушай, – выдохнул он почти в ухо Ури, – я хотел тебе сказать…
Тут Инге тихо застонала, и Ури ускорил шаг.
– Она что, ранена? – спросил Меир, словно он только сейчас ее заметил.
– Большая потеря крови. Я боюсь, у нее выкидыш.
– Ладно, беги. Поговорим после.
И, замедлив шаг, растворился в темном подлеске.
Наконец, Ури вышел на площадку перед воротами. На миг ему показалось, что там идет праздничный карнавал – в багряном свете бушующего пожара какие-то личности в маскарадных костюмах пожарников, медсестер и полицейских лезли через забор, крушили неподатливые ворота и волокли разноцветные мотки шлангов. Было шумно, многолюдно и весело – завывали пожарные сирены, и над карнавальным скоплением автомобилей крутились синие вертушки полиции и красные вертушки скорой помощи. И только Хелька, ничком лежащая на капоте голубого «Пассата», нарушала это ощущение всеобщего праздника.
Ури опустил Инге рядом с несчастной девчонкой и осторожно тронул ее за плечо:
– Поедешь с нами или останешься здесь?
Хелька подняла на него опухшие от слез глаза и увидела Инге:
– Зачем вы привезли его сюда? Зачем? Зачем? Зачем? – крикнула она и начала колотить Инге куда попало маленькими костлявыми кулачками.
Бледное лицо Инге исказилось, она схватила руки Хельки и прижалась к ним губами:
– Прости меня, прости. Если бы я только знала…
И она потеряла сознание.
Ури опять подхватил ее на руки и направился к своей полицейской машине – некогда и не у кого было выяснять, где ключи от «Пассата». Когда он устраивал Инге на заднем сиденье, из толпы опять вывернулся отец Георгий, как всегда в маскарадном костюме, только на этот раз костюм этот выглядел вполне прилично – джинсы и спортивная куртка. Для окончательного завершения своего нового образа он снова обратился к Ури на иврите:
– Тебе нужна моя помощь? – и, не дожидаясь ответа, втиснулся рядом с Инге, так что ее голова оказалась у него на коленях. – Меир велел, чтобы я поехал с тобой, я кое-что понимаю в медицине.
– Ты говоришь на иврите? – удивился Ури, выезжая на шоссе.
– Нет, я говорю по-румынски, но все меня понимают.
– А японец был тоже из наших?
– Это который с компьютером? Нет, он был от англичан. Не Бог знает какой профессионал, больше форсу, чем смекалки.
– Зато у тебя не форс, а одна сплошная смекалка! Как же ты, такой профессионал, прозевал, когда они убили миссис Муррей?
Отец Георгий смутился:
– Так у меня ведь было другое задание! Я должен был охранять твою маму. И вот не уберег!
Руль дрогнул в руке Ури, и их вынесло на противоположную сторону шоссе:
– Что значит не уберег?
– Сейчас же останови машину! – заорал отец Георгий. – Или ты хочешь свою фрау тоже прикончить? Выходи и садись назад! Я поведу.
Внезапная слабость охватила Ури. Так вот что хотел сказать ему Меир! Вот что он хотел сказать! Хотел, но не сказал, а струсил и растворился в темном подлеске.
Ури покорно вышел из-за руля и сел сзади, бережно положив голову Инге к себе на колени. Руки были чужие, ватные, лес за окном уплывал из поля зрения в темноту. Или это потемнело в глазах? Отец Георгий рывком взял с места.
– Что значит, не уберег? – повторил Ури безнадежно, уже зная ответ.
Отец Георгий попытался развести руками, но на такой скорости это ему не удалось:
– Я ведь остался с убитой старухой, чтобы взять на себя, если что… Я же не знал, что ты дашь ей ключи от этой проклятой машины.
Хелька
Когда ворота, наконец, поддались под топорами пожарников, Хелька сползла с голубого капота машины фрау Инге и начала бочком протискиваться сквозь орущую толпу. Хоть площадку у ворот обнесли желтой лентой, перекрывающей вход в усадьбу, никто не обратил внимания на заплаканную хромую девчонку, и она сумела пробраться через все полицейские кордоны прямо в парк. По центральной аллее мимо нее, надсадно завывая, промчались пожарные машины, из которых выскочили крепкие ребята в медных касках и начали разматывать шланги. Под напором обильных водяных струй, со всех сторон обрушившихся на горящий дом, огонь быстро скукожился и укрылся куда-то внутрь, отравляя воздух густым едким дымом, ползущим из разбитых окон.
Другие ребята в таких же касках стали карабкаться вверх по приставленным к обгоревшим стенам пожарным лестницам и скрываться в зияющих оконных проемах. Через пару минут один из них снова появился в окне и крикнул в рупор:
– В доме пусто! Нет ни души!
Другой, с рупором в руке, стоящий внизу, крикнул в ответ:
– Быть не может, воняет горелым мясом!
– Может, у них подвал есть? – спросил третий, в фуражке, наверно, начальник.
Тот, что в окне обернулся внутрь дома:
– Ребята, а подвала там нет?
Из дома ему что-то ответили, и он опять крикнул в рупор:
– Нет, они осмотрели весь нижний этаж! Нигде никаких дверей!
И тут Хелька вспомнила, как их вели в зеркальный зал. Хоть глаза у нее были завязаны, она знала точно, по запаху: они входили не через главный подъезд, а откуда-то сбоку, может, через гараж. Тогда она выскочила из-за куста, за которым пряталась, прохромала прямо к начальнику в фуражке и схватила его за рукав:
– Есть, есть подвал, только вход в него не здесь!
Стряхнув с себя вцепившуюся в него Хелькину руку, начальник грозно спросил того, что с рупором:
– Кто такая? Как сюда попала?
Тот, что с рупором, не знал и хотел тут же Хельку прогнать, но она уцепилась за начальника, как пиявка, и все повторяла, что подвал есть, вон там, за углом.
– Ты что, из ихних? – спросил начальник недоверчиво, однако пошел за Хелькой смотреть, где может быть вход в гараж. Гараж тоже сгорел, но не полностью, наверно потому, что был облицован железными листами. Подъехавшая пожарная машина осветила нутро гаража сильными прожекторами, и за покореженными остовами машин обозначилась раздвижная дверь, отворить которую было невозможно, так ее заклинило.
– А, может, ее закрыли изнутри стальной перекладиной? – предположил один из пожарников и нацелился на линию раздела двух сомкнутых половинок двери из какого-то странного ружья с коротким дулом. Грохнул выстрел, и другие два пожарника, сунув крючья в образовавшуюся дыру, стали тянуть неподатливые створки в разные стороны. Створки захрустели, как сахарные кубики, и рассыпались на мелкие осколки.
