– Я вижу, не ты его выжила отсюда, а он тебя – с усмешкой сказал он, указывая на отца Георгия, который уже покончил с пивом из кружки Клары и приступил к опорожнению кружки Яна.
– Хочешь заказать еще? – предложила Клара, но Ян отрицательно покачал головой:
– Нет, я хочу, чтобы ты поглядела, какой я купил тебе подарок.
И положил на стол картонную коробку, чуть поменьше обувной, на каждой грани которой была нарисована большая яркая бабочка:
– Открой, посмотри!
Клара послушно развела картонные створки, – из белого ватного гнезда на нее глядели огромные, осененные длинными загнутыми ресницами многофасеточные глаза, укрепленные на маленькой черной головке, по обе стороны которой распластались ажурные серебристо-зеленые крылья. Клара задохнулась от восторга:
– Это же просто чудо!
Ян нежными касаниями пальцев высвободил бабочку из ватной постельки и посадил к себе на ладонь. Ее ресницы и крылышки чуть-чуть трепетали, создавая обманчивое впечатление дыхания жизни. Отец Георгий грохнул об стол пустой кружкой, уставился на бабочку и снова перешел на английский:
– Еще одна жидовская красавица! – возвестил он и перевел на Клару увлажненный большим количеством выпитого взгляд. – Надо же! Вы с ней похожи, как две капли воды!
Клара на миг увидела себя со стороны, ведь и впрямь есть что-то общее – серебристо-зеленый костюм, маленькая головка на длинной шее, освещенная огромными глазами в мохнатых ресницах.
– Все-таки не как две капли воды, – засмеялась она, польщенная и подарком, и комплиментом, – мне не хватает крыльев.
– И слава Богу, – в тон ей ответил Ян и знаком подозвал Линду, чтобы расплатиться, – представляешь, сколько бы с ними было хлопот?
От многофасеточного внимания Клары не ускользнул эротический подтекст его замечания, хоть краем глаза она при этом заметила, что Ури и Брайан, с интересом наблюдавшие за сценой с бабочкой, тоже поднялись со своих мест и двинулись к выходу. Она раздумывала, прилично ли будет идти с ними по одной улице и не обменяться ни единым словом, но отец Георгий решил эту проблему со свойственной ему бесцеремонностью:
– А вон наши ребята, я хочу угостить их цуйкой! – радостно завопил он и, вздымая руки, ринулся вслед за уходящими.
«Если Ури захочет, он подождет нас у входа», – решила Клара, в глубине души уверенная, что не захочет и не подождет. Так оно и было. Когда Ян и Клара, расплатившись, вышли из кабачка, у входа никого не было и пронзительный голос отца Георгия доносился из темноты откуда-то справа.
Рука об руку они пошли по деревенской улице, окаймленной душистыми кустами, то ли жасмином, то ли жимолостью, Бог их знает. Прижимая к груди коробку с драгоценной бабочкой, Клара с облегчением почувствовала, что Ян не так напряжен, как в начале вечера. Глаза его лучились живыми искорками, голос звучал не так скованно, и она, вспомнив подслушанные ею на лестнице слова, решилась спросить, очень ли дорого стоила бабочка. Еще по израильскому опыту она знала, как он стеснен в средствах, добываемых им путем обмена скудных чешских крон на полновесную западную валюту. Но Ян, вытаскивая из кармана пачку сигарет, легкомысленно отмахнулся от ее вопроса:
– Деньги несущественны, важно, что теперь у тебя навсегда есть память обо мне.
В его словах Кларе послышалось нечто пессимистически финальное, – уж не прощание ли это навек? Но она не успела выразить свой испуг, потому что Ян с сигаретой в зубах начал хлопать себя по карманам в поисках зажигалки, раздражено повторяя: «Где она? Не понимаю, куда она могла деться». Клара поспешно предложила свою, но он и слышать об этом не хотел:
– Суть не в огне, эта зажигалка мой талисман.
– Подарок любимой девушки, что ли? – Клара пользовалась зажигалкой десятки раз и не заметила в ней ничего особенного.
– При чем тут девушка? Просто человека, который подарил мне ее, уже нет в живых.
Клара тут же устыдилась своей ревнивой иронии:
– Ты не мог ее потерять, ты просто обронил ее там, где последний раз закуривал. Нет, не ты, а я. Помнишь, в гостиной, возле рояля? Весело взявшись за руки, как в детстве, они припустили по улице. Настроенной на меланхолический лад Кларе вдруг подумалось, что из их бурного романа ей, пожалуй, больнее всего будет недоставать того чувства дружеского единства, с которым они, запыхавшись, вбежали в гостиную. Там было темно и тихо. Ян нетерпеливо зажег верхнюю люстру и бросился к роялю. Его черная гладь сияла девственной пустотой и никакой зажигалки там не было.
– Я же говорил, что ее тут нет! – вконец огорчился Ян и, опустившись на колени, стал шарить под роялем.
– Мне кажется, сюда кто-то заходил и взял твою зажигалку, – задумчиво сказала Клара, стараясь припомнить что-то важное, но ускользающее.
– Почему ты так думаешь?
– Тут, на рояле, было еще что-то… что-то яркое, – и тут Клара вспомнила. – Ну да, тетрадь, толстая красная тетрадь. Лежала здесь, у меня под локтем, а теперь ее нет. Наверно тот, кто взял тетрадь, взял и зажигалку.
– Нашел! – радостно воскликнул Ян и вылез из-под рояля с зажигалкой в руке. – Никто ее не взял, она просто завалилась под рояль.
И он обнял Клару:
– Теперь все будет хорошо!
Ури
Не успел Ури выйти из гостиной, как тут же сообразил, что ему придется вернуться обратно. Во-первых, нельзя оставить на рояле тетрадь, во-вторых нельзя оставить без присмотра мать, которая ни за что не хочет отлепиться от своего монстра. Впрочем, она ведь считает его чуть ли не ангелом, – так и светится вся, когда на него смотрит.
Прогуливаясь по галерее в обществе весело щебечущей американочки, которая старалась выяснить, не антисемит ли он, Ури все больше накалялся раскаянием по поводу своей опрометчивой, как ему сейчас казалось, мальчишеской выходки. Как он мог, не подумав о возможных последствиях, бросить красную тетрадь Карлу в лицо? И подвергнуть риску всех и все и, главное, мать. Тревога за мать заглушила все остальные мысли и чувства. А вдруг Карл под угрозой разоблачения решит похитить ее. Ведь если на нее нажать, как следует, из нее можно выдавить детали работы совещания.
Потеряв надежду на внимание Ури, американочка покинула его посреди разговора. И ему пришлось целую вечность торчать в одиночестве посреди галереи, рискуя вызвать на себя подозрения Карла. К счастью, прежде, чем Карл вышел из гостиной, Ури удалось подцепить проходящего мимо Брайана, который при виде Ури зарделся, как юная девушка, и немедленно выразил готовность следовать за ним хоть на край света.
Последние дни были так насыщены волнениями, что Ури почти позабыл о странно-трепетном отношении к нему Брайана, и сейчас почувствовал некоторую неловкость от безотказной преданности маленького библиотекаря. Что, впрочем, не помешало ему этой преданностью воспользоваться. План у Ури был простой – следовать за Яном и матерью, куда бы они ни отправились. Общество Брайана в таком деле было как нельзя кстати.
