В конце концов Лотта успокоилась, но только потому, что ей в голову пришла одна из её сумасбродных идей. Она взяла со своей тарелки салаку, подошла к бочке с водой, что стояла под водостоком, и бросила салаку в бочку. Когда мама поинтересовалась, что она делает, Лотта, глядя на жареную салаку, сказала:
— Какого чёрта, неужели ты даже плавать не умеешь?
— Лотта, ты разве забыла, о чём я тебя просила? — рассердилась мама.
Лотта кивнула маме и ушла в дом, но вскоре вернулась с маленьким чемоданчиком, из которого свисал и тащился по земле поясок от платья. Мама, бабушка, дедушка, Юнас и я стояли и смотрели на собравшуюся в путь Лотту.
Она подошла к бабушке с дедушкой, сделала реверанс и сказала:
— Я уезжаю домой к папе, потому что он добрее мамы.
С мамой она не попрощалась, впрочем, и со мной и с Юнасом тоже. Мы стояли и смотрели, как она идёт, а за ней тащится поясок. У калитки Лотта вдруг остановилась и долго стояла не двигаясь. Наконец мама не выдержала и подошла к ней.
— Ты, кажется, раздумала ехать в город? — спросила она.
На что Лотта ответила:
— Нет, но не могу же я ехать на поезде одна, чёрт вас всех подери!
Тогда мама взяла Лотту на руки и сказала, что будет лучше, если Лотта никуда не поедет, потому что нам без неё будет грустно. Лотта обняла маму за шею и заплакала. Со мной и Юнасом она говорить отказалась, хотя мы тоже хотели утешить её и развлечь.
А вечером, когда мы уже легли, бабушка рассказала нам несколько библейских легенд и показала картинки в Библии. На одной из них был дяденька, которого звали Иосиф, и бабушка сказала, что фараон Египта подарил Иосифу красивый перстень. На что Лотта не преминула заметить:
— Бабушка, так говорить неприлично.
И с тех пор она сама почти никогда не произносит «фараон вас подери».
Дачный день Лотты
У дедушки с бабушкой есть замечательный маленький домик, в котором играли ещё наша мама и её сестра тётя Кайса, когда были детьми. Он красный и стоит в самом углу сада, к нему ведёт узкая дорожка, а перед входом зеленеет лужайка, на которой растут лесные маргаритки. В домике есть маленькая белая мебель — стол, стулья и шкаф, в шкафу — игрушечный сервис, сковородка и утюг тоже игрушечные, а также маленький кувшинчик и стаканы для сока. В этом домике живут мамины и тётины куклы. И ещё там есть скамеечка — на этой скамеечке сидела бабушка, когда была маленькая. Я никогда не думала, что скамеечка может быть такой старой.
Однажды мы играли в этом домике. Юнас был папа, я — мама, а Лотта — наша работница, её звали Майкен.
— Пойду погуляю с нашей малышкой, — сказал Юнас, взял коляску с тётиной куклой и отправился в сад.
— А я пока вымою пол на кухне, — обрадовалась Лотта.
— Нет, сначала мы с тобой сделаем сыр, — возразила я. — Я мама и потому сама решаю, что нам делать.
— Никакого сыра не будет, пока я не вымою пол, — заявила вдруг Лотта.
И тогда мы с Юнасом сказали, что не будем с ней играть, раз она не слушается нас. Лотте ничего не оставалось как уступить.
Когда готовят сыр, берут смородину с малиной, кладут их в носовой платок и выжимают из них сок, а из того, что осталось в носовом платке, лепят маленькие круглые сырки, они обычно бывают очень кислые.
— Ну а теперь я могу вымыть на кухне пол? — спросила Лотта, когда сыр был готов.
Лотта взяла ведро и пошла к бабушке на кухню за водой, а когда вернулась, то почти всю воду вылила в домике на пол и стала натирать его намыленной щёткой. При этом сама Лотта промокла до нитки.
— Кажется, ты решила искупаться? — спросил Юнас, который уже вернулся с куклой из сада.
— Я мою на кухне пол, — ответила Лотта. — Это очень интересно.
Но когда мы с Юнасом решили помочь ей собрать воду, она бросила щётку и стала наблюдать за нами.
Бабушкина работница Майкен, настоящая Майкен, любит петь и танцевать, она вскидывает ноги и поёт: «Тра-ля-ля-ля, я люблю тебя!» Лотта всё делала, как Майкен, она тоже вскидывала ноги и пела:
— Тра-ля-ля-ля, я оболью тебя!
При этом, схватив мутовку, что висела в домике на стене, она обмакнула её в ведро и обрызгала нас с Юнасом с головы до ног. Мы ужасно рассердились на неё, сказав, что она дурочка и пусть теперь сама вытирает пол на кухне. Но Лотта продолжала дрыгать ногами и петь:
— Я оболью тебя!
От мыла пол стал скользкий, и Лотта, поскользнувшись, упала и стукнулась головой о шкаф.
Бедная Лотта! Она расплакалась и сказала, что больше не хочет быть Майкен, это совсем неинтересно. И побежала искать кошку, чтобы поиграть с ней, а мы с Юнасом приготовили шпинат из листьев сирени и съели его с сыром, понарошку конечно.
Вдруг раздался Лоттин крик. Выглянув из домика, мы увидели, что Лотта дёрнула кошку за хвост, а кошка рассердилась и поцарапала Лотту. Она прибежала к нам вся в слезах.
— Я только потрогала её за хвост, а она меня оцарапала! — пожаловалась нам Лотта.
Мамы с бабушкой не было дома, и мы пошли искать Майкен, чтобы попросить у неё пластырь для Лотты. На кухне Майкен не оказалось, но вот незадача: Лотта забыла закрутить кран, когда приходила за водой. И я не ошибусь, если скажу, что на полу в кухне воды было в десять раз больше, чем в домике для игр, когда Лотта мыла там пол. Юнас дошлёпал до крана и закрыл его. В это время вернулась Майкен.
— Юнас, что ты делаешь? — всплеснула она руками.
— Он плавает! — сказала Лотта и захохотала своим самым вредным смехом. Правда, когда Майкен спросила, кто оставил кран открытым, Лотта отпираться не стала и призналась, что кран не закрыла она.
— Но почему? — удивилась Майкен.
— Потому что у меня сегодня дачный день, — ответила Лотта.
Дачными днями Лотта называет неудачные дни, когда у неё не всё ладится. Мне кажется, что у Лотты каждый день — дачный.
Но Майкен вытерла пол, залепила Лоттины царапины пластырем, напоила нас какао с булочками и даже станцевала для нас, вскидывая ноги и напевая: «Тра-ля-ля-ля, я люблю тебя!»
Лотта съела пять булочек, Юнас — четыре, а я — три.
