Они рванули. Стук сапог и ботинок по мостовой, плеск воды. Мокрое эхо, отлетающее от пустых домов. Теперь диггеры бежали по Английской набережной. Если не сворачивать на мост, а двигаться прямо, то скоро они пробегут мимо мёртвых судов: чёрный рыболовецкий, затонувший, весь из тупых углов, какое-то экспериментальное судно — Иван в прошлый раз подходил и видел надписи (хотя больше похоже на военный катер), жёлто-синий, весь такой игрушечный корабль с ржавыми ветками кранов… Иван забыл, как он назывался. Какой-то «Тони» или «Том»? Неважно. Впрочем, сегодня нам не туда.
Теперь к мосту. Быстрее!
Забежав, Иван поскользнулся на мокрых ступенях, начал падать. Вот придурок! В тепловизоре толком же не видать…
Блин. В последний момент выставил руки… Гранитная набережная толкнулась в ладони. Звяк! Прибор ударился о гранитный парапет, слетел с головы — старые ремешки не выдержали, лопнули. Иван поднялся, вокруг было всё серое. Красота, блин. Уберфюрер уже стоял рядом, прикрывал. Остальные диггеры, тяжело дыша, подбежали и остановились.
— Ты в норме, брат? — спросил Убер, не поворачивая головы.
— Да, — Иван наклонился, поднял прибор. Окуляры треснули, точно. Приложил к стеклам противогаза — темнота. Отнял.
Выругался. Положил на парапет.
Вот и всё. Недолго тепловизор проработал. Иван вздохнул, придётся по старинке.
Через мост прошли без приключений. Вышли на Лейтенанта Шмидта. У самого берега застыла, уткнувшись носом в каменный бок набережной, ржавая баржа с надписью… Иван прищурился…с надписью «Коси-но» на борту. За ней ещё баржа, почти такая же. Но та уже почти погрузилась на дно реки, только кормовая надстройка возвышалась из тёмной невской воды.
Подводная лодка должна быть дальше. В последний раз он её видел дальше по набережной в сторону Залива.
И она была на плаву, вспомнил Иван. Точно.
В серой вязкой темноте, когда вот-вот и рассвет, тихо плескалась невская вода. Иван оперся на гранитный парапет, перегнулся и посмотрел вниз. Набережная в растрескавшихся гранитных плитках, между ними даже ничего не пробивается.
Тихий плеск воды о камни. Чёрная, подкрашенная изнутри ненавистью, гладь Невы. Река несет свои холодные воды к Заливу, минуя мосты и мёртвые набережные.
Едва слышный, скрежещущий звук справа. Это в стороне моря. От этого звука продрало спину, мурашки собрались в затылок и там забрались внутрь. Иван поёжился. Чаячий крик. Сейчас, правда, чаек совсем не осталось. Какие-то летающие крокодилы, смотреть страшно.
Иван поднял голову. Крик снова ударил с высоты, заскреб по сердцу.
А слушать — ещё страшнее.
Напряг глаза. Включать фонарь — это всё равно что предложить зверью, обитающему на поверхности, ужин из пяти блюд с десертом и (Иван посмотрел на Красина внимательно) дешёвой выпивкой. Но без фонаря в темноте не много увидишь. Особенно в такой туман.
Иван решился. Повернулся и знаками показал — «Налево, потом вниз». Они прошли мимо гранитного парапета, свернули на лестницу, спустились по ней к мокрой набережной. Теперь путешественники (искатели) стояли почти вровень с причалом. В сырой серой мгле Иван видел остатки белых надписей, что шли когда-то по периметру причала. Зелёный настил перед входом в пассажирский терминал был сейчас почти чёрного цвета… Стекла терминала выбиты.
— Смотри, — сказал Уберфюрер. Дрожь в его голосе показалась Ивану странной. Иван обернулся, посмотрел в направлении вытянутой руки, вздрогнул от неожиданности. Хотя вроде примерно знал, что увидит.
Это было своеобразное ощущение.
Пятнисто-серая, в лохмотьях ржавчины, шкура подводной лодки, стальной барракуды вытянулась вдоль причала. Лодка стояла под углом к набережной, слегка заглубившись носом («Лёгкий дифферент на нос, — сказал Красин. — Если наполнить кормовые цистерны, всё выправится. Только у С-189 все цистерны заварены на заводе после последнего ремонта…» Но Иван уже не слушал).
Рубка с надписью. Цифры белеют в полутьме, в белёсых питербуржских сумерках. С-18… последняя цифра была не различима. Корпус лодки местами был в огромных белых пятнах — помет летающих ящеров.
— Плавучий музей, — сказал Уберфюрер, неизвестно к кому обращаясь. Повернул голову к Красину. — Получится у нас, брат?
Пауза.
Пока Красин думал, Иван смотрел на подводную лодку. Хорошо, что сейчас белые ночи, фонари можно не включать. Пора выдвигаться.
— Лейтенант, — окликнул он замершего Красина. Тот стоял, подняв плечи, высунув крупную голову в коричневом противогазе из ворота чёрной шинели и смотрел на лодку. — Пора.
— Да, конечно. — Красин встрепенулся, поднял СКС. Движением, выдававшим человека, не слишком привычного к оружию, повесил карабин на плечо. — Выдвигаемся.
Они подошли к краю набережной. Холодный усталый плеск невской воды, темнеющей между каменным краем и корпусом лодки, напомнил Ивану про последний заброс Косолапого. Нелепая глупая сцена смерти стояла у Ивана перед глазами — словно дубль кинохроники. Чёрная вода, бурлящая от множества тел, каменные ступени, бегущий из воды Косолапый… улыбающийся Косолапый…
Мелькнувшая тень. Росчерк красного. Чёрного. Падающий Косолапый. Словно улыбка стала свинцовой и потянула его вниз. Бамц. И мёртвый диггер, лежащий на холодном влажном граните. Это было осенью.
— Вперёд, — скомандовал Иван. — Держаться рядом.
Безумие.
Подводная лодка-музей пойдёт своим ходом. А больше ничего вам не надо, господин лейтенант?!
Если с современными судами не вышло толку, почему бы не попробовать другой способ?
Иван приставил приклад к плечу, закрыл левый глаз. Посмотрел на лодку сквозь прорезь прицела. Отлично.
— Ну, с богом, — сказал он. — Первый пошёл!
* * *
Иван спустился вниз, в отсеки. Луч фонаря плясал по переборкам, краникам и трубкам. Часть стен была завешана рамками с фотографиями — моряки на фоне лодки, лодка в походе, встреча на берегу. Радостные лица. Белые фуражки, чёрные робы.
Двигаясь с фонарем, Иван ступал по щиколотку в чёрной маслянистой грязи. За двадцать лет она загустела. Когда он поворачивал голову, луч выхватывал из темноты улыбающиеся лица тех, кто умер ещё много лет назад. Они смотрели теперь на Ивана.
Лодка неплохо сохранилась. Видно, что всё внутри было покрашено как раз перед Катастрофой, вещи расставлены по местам. Лодка-музей.
— Говорят, хозяином лодки был бывший подводник.
Иван вздрогнул.
«И услышал он голос из темноты…»
— Где вы?
Через мгновение из другого отсека вынырнул Красин, подсветил себе лучом лицо снизу. Бррр. Жутковатая, грубо вырубленная топором древняя маска. Красин усмехнулся.
— Я был в двигательном отсеке, — сказал он.
