– Там нечего было неправильно понимать. Они разводятся, и это моя вина.
Для любого ребенка развод родителей – это прежде всего колоссальный стресс, который оказывает большое негативное влияние на психологическое состояние детей и бла-бла… Естественно, я все это читала. Только к себе никогда не относила. И вообще в среднем на десять браков приходится в последнее время от шести до восьми разводов, гласит статистика. Конечно, я понимала, что моей вины в их разводе нет, но мамины слова давили на голову, словно стискиваемый с каждой секундой все сильнее обруч. В висках кололо. Горло тоже стало колючим, будто я пила раскаленное масло.
– Жень, ну с чего это твоя вина-то. – Настя села рядом на кровать и принялась гладить меня по плечу. – Они же взрослые, кто знает, что там у них в головах.
– Развод у них в головах. Как я буду это переживать, а Насть? – вздохнула я, вытирая мокрые глаза.
– Не знаю, Женечка. Но если что – мы же все рядом. Мы тебя поддержим.
– Никаких «мы». Хоть об этом не вздумай Варьке с Яриком говорить! – вспыхнула я и отодвинулась от подруги. Тут же вспомнилось, как она сдала меня сначала Андреевой с Птицей, а потом и Вилу.
– Как скажешь. Но разве они смогут тебе помочь, если не будут знать, что у тебя проблемы?
– Мы уже вели эту беседу. Не раз. – Я поднялась на ноги. – Мне не нужна ничья помощь.
– Вранье. Всем нужна помощь! Жень, я понимаю, что ты на меня злишься за мой длинный язык и все такое, но ты на моем месте себя представь. Я тебя очень люблю. Ты моя самая-самая любимая подруга, ближе тебя у меня никого-никого нет. Я не такая умная, как ты, конечно, и ты точно нашла бы другой выход, куда лучше и разумнее, но я помогаю, чем могу. И я не очень понимаю, почему ты злишься на меня… Ты просто подумай вот о чем, знаешь. Мы не такие идеальные, как ты. Мы обычные. И заботимся о тебе как умеем. Мы же тебе твою идеальность прощаем, вот и ты бы прощала нас…
– И какое отношение все это имеет к разводу моих родителей?
– Да никакого, – вздохнула Настя. – Просто я думала об этом… Когда любишь людей, ты их прощаешь. Сережа меня простил, например. А ты злишься, злишься, злишься и никому ничего не забываешь. Ну не мне тебя учить…
– Вот именно. Я у тебя переночую?
– Да, конечно! – тут же радостно согласилась Козарева. – Мне как раз нужен твой совет…
– Жень, мне Наташа позвонила, они тебя потеряли! – Ирина Анатольевна появилась в дверях, прижимая к уху телефонную трубку. – Что же ты маме не сказала, что ты к нам? Ты же знаешь, как она боится вечерней Москвы, она ведь так давно здесь не живет.
Я уставилась глазами в пол, старательно изображая раскаяние. Смотрите-ка, они меня потеряли. Сначала сами до истерики доведут, а потом «теряют»…
– На, поговори с мамочкой. – Ирина Анатольевна протянула мне трубку.
– Женя, ты где? Это что за новости? Немедленно иди домой!
– Где отец? – ответила я вопросом на вопрос.
– Уже на дачу уехал. Жду тебя дома.
Я отдала трубку Настиной маме и снова начала собираться. Похоже, дома меня ждал очередной «серьезный разговор». Мама обожает проговаривать проблемы. Будто от того, что мы десять раз перегоним тему из пустого в порожнее, она волшебным образом решится. Так вот прям сядем с Вилом, десять раз скажем: «Аллу – на фиг», и Алла волшебным образом исчезнет из наших отношений. Если таковые вообще есть…
Свет горел только на кухне. Перед мамой лежал лист бумаги, она задумчиво рисовала что-то карандашом, то и дело поворачивая к себе листок разными сторонами.
– Леша считает, что я должна перед тобой извиниться, – начала мама.
Интересное кино. Как это отец убедил маму, что наш семейный скандал не только моя вина?
– Моя страсть к драматизированию событий превзошла дневную норму. Но согласись, ты тоже вела себя очень некрасиво.
Ну да, теперь, видимо, моя очередь признавать вину. Которой я совершенно не чувствую. Или чувствую? Я разделась и села на табурет. Хотелось налить себе матэ или что-то покрепче…
– Вы прямо совсем-совсем разводитесь? – Мой голос задрожал.
– Ты ведь этого хотела, разве нет? – изумилась мама.
У меня едва челюсть не грохнулась об пол. Я? Хотела?
– Вы что-то напутали. Я хотела, чтобы вы помирились!
– Женя, но мы и не ругались. Ты требовала ясности в наших отношениях. Вот она – ясность. Разве не ты у нас всегда получаешь то, чего хочешь?
Я отшатнулась к двери. В какой из реальностей, черт побери, я хотела, чтобы у Влада была Алла, у папы блондинка, а у меня – мама в Барселоне?
– Это не я хотела! Это он хотел! Ты разве не понимаешь, что ему только этого и надо было? – взвыла я, не в силах сдерживать бешенство.
– Кому? – совершенно искренне изумилась мама. Неужели она правда не понимает, что все это время играла ему на руку?
– Отцу, конечно!
Мама всплеснула руками, словно я только что пыталась ее убедить, что Жорж Сера вовсе не является основоположником пуантилизма.
– Жень, ты с ума сошла? Откуда это желание всех собак на отца свешать?
– Повесить, – машинально поправила я.
«Эти занавески никак не хотят вешаться! » – тут же нарисовалось в голове. Я действительно живу последние дни в каком-то царстве сюрреализма. Отправлю историю своей жизни Дэвиду Линчу, пусть снимет новый фильм.
– Да хоть побросать, не умничай. Хорошо, мы оба перед тобой виноваты, что решили, будто можем жить своей жизнью и не отчитываться перед тобой за каждое принятое нами решение. Уж прости, нам действительно стоило подумать, что, имея в квартире маленького Макиавелли, нам не стоило рассчитывать на какую-то самостоятельность. Это, без сомнения, наша ошибка. Но как ты дошла до той картины нашего брака, которая нарисована у тебя в голове, я даже не представляю. Ты об отце подумай, каково ему этот бред выслушивать? Ты можешь мне не верить, но твой отец меня уважает и очень хорошо ко мне относится. Мы по-прежнему остаемся друзьями, и нам бы не хотелось этого менять. Наши хорошие отношения не мешают каждому из нас иметь собственную жизнь, друзей и интересы. Мы не планировали разводиться или вообще как-то менять свой общественный статус, пока ты не станешь совершеннолетней, но поскольку у нашей чувствительной, впечатлительной и невероятно восприимчивой дочери это начало вызывать нешуточные проблемы, мы решили оформить наш статус официально. Если ты меня не слышишь, то я повторю: мы решили. А теперь отправляйся уже спать, но за ночь хорошенько подумай, на кого ты на самом деле злишься и почему!
Глава 11
Черная Королева и не думала сопротивляться, только лицо ее сморщилось и стало совсем маленьким, а глаза округлились и позеленели.
Алиса все трясла и трясла ее, а Королева у нее в руках становилась все меньше… и мягче… и толще… и пушистее… и… и в самом деле оказалось, что это просто котенок!
