Старик повесил шубу на вешалку под лестницей.
— Мы не виделись, наверное, недели две, — сказал он.
— Да. Готовились к рождеству…
— Знаю, знаю. А мы на сей раз не очень много покупали. Я подумал и сказал миссис Инглиш, что тем, кому удобно, лучше дать деньги, они им нынче больше пригодятся…
— Док-тор! — раздался голос.
— А вот и она, — сказал доктор.
— С рождеством! — крикнула Кэролайн.
— С рождеством, мама, — повторил Джулиан.
— Наконец-то явились, — сказала миссис Инглиш, спускаясь по лестнице. — А я только собралась сказать, что надо вам позвонить. Ну как, весело было в клубе?
Джулиан заметил, что у отца изменилось выражение лица. Миссис Инглиш поцеловала Кэролайн, а потом Джулиана.
— Сначала выпьем коктейль, — сказала миссис Инглиш, — а потом попросим Урсулу подавать, пока все горячее. Вы опоздали. Что вас задержало? Неужели так поздно явились вчера домой? Как прошли танцы?
— У меня машина не заводилась, — сказал Джулиан. — От холода.
— Что? Не заводилась? — переспросил старик. — А я-то думал, что тот прибор у тебя в гараже…
— Машина была не в гараже. Я оставил ее на улице на ночь, — сказал Джулиан.
— У нас замело выезд, — объяснила Кэролайн. — Мы ведь живем почти в деревне. Снегу намело до крыши.
— Вот как? — удивился доктор. — Что-то я никогда не слышал про такие сугробы. Удивительно. Мне мартини, пожалуйста. А вам, Кэролайн? Тоже мартини?
— С удовольствием, — ответила Кэролайн. — А ты что будешь пить, Джулиан?
— Можете не спрашивать, — сказал доктор. — Он пьет все, и вам это хорошо известно.
— Видели нашу елку? — спросила миссис Инглиш. — Одни палки, а сколько с ними хлопот. Мне нравится голубая ель, но с ней хлопот еще больше. Когда детей в доме нет, по-моему, не стоит устраивать елку.
— У нас тоже есть маленькая елочка, — сказала Кэролайн.
— Джулиан, ты помнишь елки, которые мы устраивали, когда ты был ребенком? И вы, Кэролайн, наверное, приходили к нам на елку?
— Нет, по-моему, не приходила. Джулиан меня тогда ненавидел, вы забыли?
— Забавно, правда? — откликнулась мать Джулиана. — Действительно, если припомнить, вы правы. Он не любил играть с вами, но о ненависти не могло быть и речи, помилуй бог. Он вас боялся. И мы тоже. И до сих пор испытываем страх.
Кэролайн обняла свою свекровь.
— Правда, правда, мама Инглиш, — сказала она, — Джулиан меня ненавидел. Может, потому что я была старше.
— Зато сейчас этого не скажешь, — ответила миссис Инглиш. — Не скажешь, что он вас ненавидел, и уж, конечно, не скажешь, что вы старше. Джулиан, почему бы тебе не походить в спортивный зал? Ну-ка, повернись. Да, у тебя растет второй подбородок.
— У меня и так много забот, мама, — сказал Джулиан.
— Прошу, Кэролайн, — сказал доктор. — Попробуйте этот коктейль, а перед тем как сесть за стол, мы с вами выпьем еще по стакану.
— Мы все выпьем еще по стакану, — сказала его жена, — а лучше давайте возьмем наши стаканы к столу. Мне бы не хотелось задерживать девушек. Но это вовсе не значит, что вы должны проглотить свой обед. Вредно для желудка.
— Расщепление питательных веществ… — начал было старик.
— Доктор, прошу вас забыть про медицину, — сказала его жена. — Пищу надо как следует жевать — вот и все. Кто скажет тост?
Доктор поднял свой стакан.
— Да благословит всех нас господь, — сказал он.
И на мгновенье посерьезнев, они в задумчивости выпили свой коктейль.
IV
Усевшись в машину, Кэролайн с Джулианом помахали на прощанье доктору и миссис Инглиш, а затем Джулиан медленно снял ногу с педали сцепления, и машина тронулась. Часы на приборной доске показывали: 4:35.
Джулиан вынул из кармана рождественский конверт, который, когда они сели за стол, лежал у него на тарелке, равно как и второй конверт — на тарелке у Кэролайн.
— Посмотри, сколько там, — сказал он, передавая ей конверт.
Она открыла конверт и достала чек.
— Двести пятьдесят долларов, — ответила она.
— А у тебя сколько? — спросил он.
Она вскрыла свой конверт.
— Столько же, — сказала она. — Двести пятьдесят. Ей-богу, это уж слишком. Они чересчур добры.
Она вдруг замолкла, и он взглянул на нее, не поворачивая головы.
— В чем дело? — спросил он.
— Ничего, просто они такие хорошие. Твоя мать такая милая. Не понимаю, как ты… Ты представляешь, как она расстроится, узнав о твоей вчерашней выходке?
— Она моя мать, — возразил он.
— Да, и порой в это трудно поверить.
— Ты что, собираешься читать мне мораль всю дорогу домой? — спросил он.
— Нет, — ответила она. — Какой от этого толк? Что ты намерен делать в отношении Гарри?
— Гарри? Не знаю. Могу ему позвонить, — предложил он.
— Нет, этого мало. По-моему, лучше отвези меня домой, а сам поезжай к нему и лично извинись.
— Очень надо, — не согласился Джулиан.
— Как хочешь. Но если ты не поедешь, то больше ни на какие вечера я с тобой ходить не буду. А это значит, что я не пойду ни в один дом, куда мы уже приняли приглашение, и наш вечер тоже отменяется. Если ты полагаешь, что я намерена сделать из себя посмешище, ходить на вечера, где меня будут жалеть из-за твоего поведения, забудь об этом, Джу. Вот так.
— Ненавижу я это твое «вот так», — сказал он. — Хорошо, я поеду к нему. Он, наверное, уже забыл про всю эту историю, и мое появление только растравит его.
— Дай слово, что ты не будешь его растравлять. Ты ведь умеешь с ним обращаться, Джу, когда хочешь. Я зря сказала, что ты не умеешь. Умеешь. Прояви свое обаяние на английский манер, и он на это клюнет. Но прошу тебя, сделай все как следует, чтобы праздники прошли спокойно. Ладно, милый?
Тон ее стал совсем другим, и его взволновала ее серьезность. Становясь серьезной, она дурнела, но ей так редко хотелось чего-нибудь всерьез, что она превращалась в новую, необычную Кэролайн.
— При одном условии, — сказал он.
— При каком?
— Сделаешь?
— Как я могу обещать, когда не знаю что. Что за условие?
— Когда я вернусь домой, ты будешь в постели, — сказал он.
— Сейчас? Среди бела дня?
— Ты всегда предпочитала дневной свет.
