— Я так и думала, — сказала Кэролайн. Она успокоилась. — Извини. Я пришла к тебе, потому что мне нужно с кем-нибудь поговорить, а говорить с приятельницей, которая потом раззвонит об этом по всему городу, не хочется.
— Ты серьезно?
— Вполне.
— Господи! Ты не шутишь, Кэролайн? Если человек начинает рассуждать про развод, это очень серьезно. В нашей семье еще никто никогда не разводился, и, по-моему, в семье Джулиана тоже. В чем дело?
— Просто мне надоело. Я жутко устала, мне плохо, я несчастна. Мне плохо, очень плохо. Я так несчастна, мама. Мне хочется умереть.
— Умереть, душечка? Ты беременна? Да, родная? Может, ты ошибаешься? Может, это просто нервы, рождество. — Она встала с места и села возле Кэролайн. — Иди сюда, душечка. Расскажи мне все. Мама хочет знать, что случилось.
— Кэролайн хочет плакать, — сказала Кэролайн и засмеялась.
— Не нужно шутить, душечка. Не нужно. Уже прошло два месяца?
— Да нет, мама, я не беременна. Дело не в этом.
— Ты уверена, душечка?
— Уверена. Прошу тебя, выкинь это из головы. Дело совсем в другом. Совсем в другом. Не хочется говорить, — сказала Кэролайн, — но тебе я расскажу… Пожалуй, можно. Я расстаюсь с Джулианом. Я хочу уехать, развестись и не слышать больше его имени. Давай поедем во Францию, а?
— Давай, хотя, по словам мистера Чэдвика и Картера, в этом году нам следует быть более осмотрительными в наших тратах. Картер настроен не очень оптимистично. Но если нужно, мы можем поехать в Европу. Семь. Двадцать пять. Сто с лишним. Да, можем. Но только ты не должна покупать там слишком много, хорошо, душечка?
— Я ничего не собираюсь покупать. Я собираюсь разводиться. Я хочу уехать от Джулиана Инглиша, изменить свою жизнь. Я просто устала. И все. Я устала, с меня хватит. Мне все надоело, я хочу уехать. Сегодня я буду спать здесь и завтра тоже. Я хочу забыть Джулиана, хочу поговорить с кем-нибудь, хочу уехать. Хочу поговорить с человеком, у которого английский акцент. А впрочем, не знаю. Извини, пожалуйста.
— Да, это серьезно. Расскажи мне все, если хочешь. А если не хочешь, разумеется, не надо.
— Я говорю глупости, да?
— Вы поссорились? Конечно, поссорились.
— Нет. Странно, но мы не ссорились. Во всяком случае, такой ссоры, о какой ты думаешь, не было. То есть не было скандала или сцены. Не так примитивно, чтобы потом все можно было поправить.
— Что же случилось? Джулиан влюблен в другую женщину? Не может быть. Не берусь утверждать, что хорошо знаю Джулиана или мужчин вообще, но если Джулиан влюблен в другую женщину, значит, я ничего не понимаю в людях. Если же это просто временное увлечение, душечка, то не порть из-за пего себе жизнь, прошу тебя. Не порть свою жизнь. Мужчины не такие, как мы, женщины. Бессовестная женщина может заставить мужчину…
— Точка.
— Что, душечка?
— Ничего.
— Пожалуйста, выслушай меня, душечка. Женщина, у которой нет совести… Может, мы ее знаем? Я ничего такого не слышала, но бессовестные женщины встречаются повсюду.
— Мама!
— Да, душечка?
— Мама, куда ты дела все старые пластинки?
— Какие старые пластинки, душечка? Ты имеешь в виду патефонные пластинки?
— Да. Куда ты их дела?
— Разве ты не помнишь? Я отдала их в лагерь христианской молодежи три года назад. Ты тогда сказала, что тебе нужны лишь некоторые из них. И ты их взяла.
— Да, наверно, я их взяла.
— Если тебе нужна какая-нибудь определенная пластинка, мы можем ее заказать. Мистер Питере с удовольствием ее отыщет, я уверена. Он хочет, чтобы я купила у него автофоническую модель, а этот патефон он заберет. Но зачем мне автофоническая модель? Я и этот-то никогда не включаю.
— Ортофоническая, мама.
— Ортофоническая? А мне послышалось автофоническая. Ты уверена? Мистер Питере, по-моему, говорил «автофоническая». Вот видишь, Кэролайн?
— Что?
— Видишь? Все прошло, да? Твое плохое настроение. Мы уже спорим из-за слов. Может, и у вас так с Джулианом? Какая-нибудь глупая записка, а, душечка?
— Нет. Ничего подобного. Мама, неужели ты в самом деле думаешь, что я прибежала к тебе из-за нелепой пятиминутной ссоры?
— Во всяком случае, ты больше не расстроена, правда?
— Ты в самом деле полагаешь, что я не расстроена?
— Да. Я считаю, что самое плохое уже позади, прошло. Мы с твоим отцом тоже ссорились.
— Когда он умер, ты говорила, что вы никогда не ссорились.
— Никогда я этого не говорила. По крайней мере, никогда не старалась сделать вид, что между нами не было разногласий. Это было бы ложью. У людей, живущих чувством, у людей влюбленных всегда есть разногласия. По правде говоря, Кэролайн, я вот слушаю тебя, и мне кажется, что все это не так уж серьезно. Разумеется, я целиком на твоей стороне, и ты знаешь, что я не остановилась бы ни перед чем, лишь бы ты была счастлива, но мне бы не хотелось, чтобы ты вела себя, как неразумный ребенок, совершая и высказывая такие вещи, о которых потом будешь жалеть. Развестись! Даже подумать об этом страшно, и я не понимаю, Кэролайн, как ты можешь так говорить. Возвращайся к Джулиану или, если хочешь его наказать, поживи у меня, но прекрати разговор о разводе. Пойми, я не защищаю Джулиана, но я была уверена, что ты уже научилась держать его в руках. Льсти ему, пользуйся своими женскими чарами. Ты красивая, он тебя любит. Поверь мне, Кэролайн, если жена не в состоянии столковаться со своим мужем, а соперницы не существует, то ей стоит приглядеться к себе самой. О господи, как это похоже на первую нашу ссору с твоим отцом.
— А из-за чего произошла ваша первая ссора? У меня-то это не первая, но продолжай, дорогая. Кэролайн хочет знать.
— Не из-за чего. Сугубо личное. Отношения между мною и твоим отцом, душечка.
— Секс?
— Кэролайн! Да, частично. А ты… Вы с Джулианом… Он хочет, чтобы ты сделала…
Если бы только она знала Джулиана, подумала Кэролайн. Если бы она только знала меня!
— Нет, дорогая. Джулиан всегда очень нежен со мной, — ответила Кэролайн.
— Мужчины часто этого не понимают. Жизнь многих женщин разрушена, погублена, потому что мужчины не понимают тех чувств, которые испытывает приличная женщина. Но не будем говорить об этом. Когда ты выходила замуж, я предупреждала тебя, что ты должна иметь твердую позицию относительно некоторых вещей.
— Но ты мне так и не сказала каких.
— Видишь ли, душечка, приличная женщина… Кое-что мне было трудно объяснить тебе, пока не возникла необходимость. И по-видимому, раньше она и не возникала, иначе ты давно бы пришла ко мне, я уверена. Ты еще молода, Кэролайн, и, если у тебя не все ладится в этом отношении, ты меня понимаешь, вместо того чтобы обращаться к какой-нибудь приятельнице твоего же возраста, обратись ко мне. Я считаю, что подобные проблемы должны обсуждаться у дочери с матерью, а не с посторонними людьми. Я в конце концов научилась держать в руках твоего отца, но весь мой опыт не стоит и ломаного гроша, раз я не в состоянии передать его тебе, помочь тебе. Однако, если ты не хочешь говорить об этом, давай не будем.
