— Что? — отозвалась она.
— Тебе известно что-нибудь про самоубийство Инглиша? Может, ты слышала какие-нибудь разговоры по этому поводу?
— Нет, — ответила она.
— А ты интересовалась? — спросил он.
— Нет, — повторила она и добавила: — Я слышала, босс не велел вам много распространяться на эту тему.
— Вот видишь? — спросил он, укоризненно покачав головой. — В этом-то и есть твоя беда, Элис. Хороший репортер знает в десять раз больше, чем печатается в газете. А такой материал тебе следовало бы знать. Подробности, девочка, подробности. Не для газеты. Ты должна быть в курсе всех подробностей такого крупного события, даже если не будешь о нем писать. Глядишь, может, такой материал и пригодится. Понятно, о чем я говорю?
Гарри Райли вернулся в гостиницу освежиться перед завтраком с одним нужным человеком. Ему передали, что его просила позвонить миссис Горман. Поднявшись к себе в номер, он заказал разговор с Гиббсвиллом, штат Пенсильвания, один, один, один, восемь.
— Алло!
— Алло!
— Алло! Алло, это ты, Гарри?
— Да. В чем дело?
— Послушай, Гарри, вчера вечером Джулиан Инглиш покончил с собой.
— Что?
— Инглиш покончил с собой. Каким-то газом у себя в гараже. Углекислым, что ли.
— Ты хочешь сказать, угарным?
— Именно. Это ведь отрава. Он принял отраву.
— Еще бы не отрава! Только он не принял ее, угарный газ вырабатывает мотор.
— Вот как? А я и не знала. Я слышала только про какой-то газ и что он был в гараже.
— Когда? Кто тебе сказал?
— Вчера вечером. Весь город говорит. Я слышала от четырех-пяти людей, а я все утро и с крыльца-то не сходила. Пошла к семичасовой мессе и больше…
— Откуда известно, что это самоубийство? Кто сказал? Такое может с любым случиться. Он был пьян?
— Да.
— Тогда он мог заснуть или еще что-нибудь.
— И вовсе нет. Он вошел в гараж и закрыл дверь. И я слышала, что у него была с собой бутылка виски. Кэролайн, говорят, хотела от него уйти. Она была у матери.
— А!
— Поэтому я и позвонила тебе, Гарри. Ты к этому никакого отношения не имеешь, правда?
— Господи, нет, конечно.
— Ты же знаешь, какие бывают люди.
— Я знаю, какая ты.
— Нашел время для оскорблений, когда я стараюсь ради него. Ты прекрасно знаешь, что будут говорить люди. Они скажут, что ты имеешь прямое к этому отношение, потому что Инглиш плеснул тебе виски в лицо позавчера. Они сложат два и два и получат пять.
— О чем ты говоришь?
— Ты не соображаешь, что ли? Скажут, что он разозлился на тебя, потому что ты влюблен в Кэролайн.
— О господи, о чем ты говоришь, женщина? Инглиш был у меня в конторе вчера. Пришел меня повидать. Двадцать четыре часа назад он был у меня в конторе, и мы с ним разговаривали.
— О чем вы говорили?
— Долго разговаривать у меня не было времени. Я спешил на поезд в Нью-Йорк. Даже если нет беды, ты ее накличешь. Это все, что ты хотела сообщить?
— А разве не достаточно? Тебе что, не интересно было услышать про Инглиша?
— Только чтобы пойти и заказать цветы, вот и все. Мне нравился Инглиш, и я, должно быть, нравился ему, иначе он не одолжил бы у меня деньги. Он не взял бы у меня и пятака, если бы я был ему не по душе. Успокойся, дорогая, не волнуйся по пустякам. В этом твоя беда. Тебе нечего делать, сидишь дома и волнуешься. Что тебе привезти из Нью-Йорка?
— Мне ничего не нужно. Но если ты будешь на Барклей-стрит, купи монсеньору шапочку. Я заметила сегодня утром, что ему нужна новая, и пусть это будет сюрпризом для него, но помни, монсеньору нужна пурпурная.
— Что я, не знаю, что ли? Ладно, куплю и пошлю от твоего имени. Еще что? Я спешу на завтрак.
— Больше ничего.
— Все остальное в порядке? — спросил он.
— Да, все в порядке. Поэтому я, пожалуй, повешу трубку. До свиданья, Гарри.
— До свиданья. — Он медленно положил трубку на рычаг. — Инглиш был настоящим джентльменом. Ума не приложу, из-за чего он это сделал? — Потом снова снял трубку. — Я хочу заказать цветы, — объяснил он.
Женщина стояла в ожидании, пока мужчина сдавал на вешалку пальто и шляпу. Она была высокой, светловолосой. Мужчина тоже был высокий, чуть сутулый, в превосходно сшитом костюме. Он взял ее за локоть и повел к крошечному столику напротив стойки бара. Они сели.
Чем-то занятый молодой человек прервал свои занятия, чтобы поздороваться.
— Здравствуй, Мэк, — ответил мужчина. — Мэри, это — Мэк. Мэк, познакомься с мисс Мэннерс.
Они улыбнулись друг другу, затем Мэк удалился, а мужчина повернулся к Мэри, объяснил ей, что Мэк — брат одного из владельцев ресторана, и спросил, что она будет пить.
— Мартини, лучше сухое, — ответила она.
— Два, — сказал мужчина, и официант ушел.
Они закурили.
— Ну, — сказал мужчина, — нравится вам здесь?
— Ничего, — улыбнулась она.
— Вот умница, — сказал он. — Откуда вы родом?
— Я родилась в Пенсильвании, — ответила она.
— Правда? И я тоже. Где? Я в Скрантоне.
— В Скрантоне? Нет, я не из тех мест, — сказала она. — Я выросла в городке, о котором вы и не слыхали.
— В какой части штата? Рядом с чем?
— Вы когда-нибудь слышали про Гиббсвилл?
— Конечно, слышал. И часто бывал там. Вы из Гиббсвилла?
— Нет, но поблизости. Из городка под названием Риджвилл.
— Я там бывал. Но лишь проездом. Кого вы знаете в Гиббсвилле? Вы знаете Кэролайн Уокер? Хотя она замужем. Она вышла замуж за Джулиана Инглиша. Вы их знаете?
— Я знаю его, — ответила она.
— А Кэролайн?
— Нет, я с ней не знакома. Я была знакома только с Джулианом.
— А я его мало знаю. И не видел их обоих уже давно. Так значит, вы из Пенсильвании?
— Ага.
— Мэри Мэннерс, — сказал он, — вы самая красивая на свете женщина.
— «Благодарю вас, мой добрый господин, — сказала она», — пошутила женщина. — Вы и сами мужчина что надо. Росс Кэмпбелл.
— Правильно. И буду, если вы поедете со мной сегодня.
— Сегодня не могу.
— Но на следующей неделе у меня не будет машины Эда.
