– А живешь ты где?
– В сто восемьдесят первом «а», это дом рядом со школой…
– Да, понятно… И когда это было, летом?
– Да, в конце уже. После двадцатого августа… Я точно не помню – вы посмотрите там, в протоколе… А после двадцатого – потому что учебники уже выдали. И я шла одна, фонари на той улице никогда не горят, темнотища… И тут он… Накинулся сзади, повалил на траву, задрал платье… Я, как могла, отбивалась…
– И лица его ты не видела?
– В общем, нет… Он сразу повалил меня лицом в траву… Одной рукой зажимал мне рот и сидел на мне, придавливал к земле… И рука его чем-то воняла таким неприятным, но я не могла разобрать точно, чем…
– Ты кричать пыталась?
– Пыталась… Но он не давал, старался мне рот все время зажать… Он задрал платье, стянул вниз трусы… И тут в конце улицы появился мужчина – там не так темно, там свет от магазина. Ну, и он его заметил, бросился бежать… – Она вздохнула, почесала пальцем нос.
– Значит, ты его не рассмотрела вообще?
Оля покачала головой.
– И вообще, никаких деталей?
– Никаких. Ну, вы ж сами понимаете, мне там не до деталей было… Лишь бы вырваться… Знаете, я никогда не верила, что его найдут… Не знаю, почему. И заявление писать в опорном не хотела. Если б мама не заставила…
– Нет, это ты, конечно, зря… Ты ж понимаешь, что нормальный человек так никогда не сделает… А если сделал один раз, значит, сделает еще… И, значит, есть шанс, что его поймают, и тогда бы ты тоже опознать его могла…
– Если б запомнила…
– Если б запомнила.
Юра поднял глаза, посмотрел на Олю. Она тоже посмотрела на него.
– Извините, что не смогла вам помочь…
– Нет, это ты извини. Получается, зря побеспокоили…
Они снова посмотрели друг на друга.
– Слушай, а можно я тебя спрошу еще о чем-то?
Оля пожала плечами.
– Это к делу вроде не относится, но всякое бывает… Ты случайно не была в прошлом году на турслете? В конце учебного года, в мае?
– Да, была.
– И что там был за инцидент?
– Инцидент? – Оля едва-едва улыбнулась. – Я не знаю, что вам говорили в школе, только все это неправда. Все придумали учителя и директор. Да, там взяли пацаны с собой «чернила»… Ой, слушайте, только маме вы не говорите про то, что я вам расскажу, ладно?
– А как я могу ей рассказать? Я ее не знаю…
– Ну, мы выпили по полстакана или, может, по стакану – кто сколько. И стали играть в карты. На раздевание. Кто-то больше с себя снял, кто-то меньше. Но насчет это самое – вы что? Там же одна палатка… Так, при всех? Никто бы из девчонок никогда не стал. Пацанам конечно же хотелось… Девчонкам некоторым, наверно, тоже, но чтобы так вот? Никогда в жизни… Так, подурачились немного с этим раздеванием…
Юра взял со стола пачку «Космоса», пододвинул к Оле.
– Будешь?
– Нет, спасибо, я не курю…
Юра достал сигарету, щелкнул зажигалкой, затянулся, выпустил дым.
– Последний вопрос, и свободна, ладно? Можешь не отвечать, если не хочешь…
Оля кивнула.
– А когда раздевались, ты в чем осталась?
– В джинсах и в лифчике. Мне тогда везло в игре… Ладно, до свидания…
– До свидания.
Оля встала, вышла из кабинета. Едва не столкнувшись с ней, зашел Шимчук.
– Хватит баловаться, Юрка. Сергеич сказау – там похожее преступление. У том же районе… Едьте с Сярожай…
* * *
В кухне на первом этаже хрущевки на плите стояли несколько кастрюль и сковорода с застывшим побелевшим жиром. На табуретке сидел худой мужик в белой майке и спортивных штанах, с татуировкой на плече – Иисус Христос на фоне купола церкви и надпись «Спаси и сохрани». Рядом с ним стояли участковый и мент-сержант.
В кухню заглянули Сергей и Юра.
– Ложный вызов для вас, короче, – сказал участковый, – он тут не при делах… Но бабу свою отделал капитально… За что ты ее? – Он наклонился к мужику. Тот приподнял голову, обвел кухню мутным взглядом, что-то промычал.
– Бесполезно… – Участковый махнул рукой. – Но, я говорю, отпиздил капитально. Перелом руки, перелом челюсти… И главное, не первый раз уже…
– И что те разы? – спросил Юра.
– Что – те разы?
– Ну, сажали его? Или условно?
– Ничего вообще. Она заявы каждый раз забирала. Я ей говорил сколько раз: на хер тебе этот дебил? Пусть садится… А она: как я буду одна? С детьми и без мужика…
* * *
Сергей, Юра и девушка лет двадцати с ярко накрашенными губами подошли к двери кабинета. На девушке был расстегнутый светлый плащ, юбка чуть выше колена, колготки телесного цвета. Сергей отомкнул дверь, сказал девушке:
– Проходи. Будь как дома.
Все трое прошли в кабинет. Сергей замкнул дверь, оставил ключ в замке. В кабинете с зарешеченным окном стояли два стола, заваленных бумагами, в углу – ободранный металлический сейф.
– Садись.
Девушка села на свободный стул – глубоко, прижавшись к самой спинке, закинула ногу на ногу. Сергей сел к столу, Юра – на стул в углу. Покопавшись в бумагах на столе, Сергей нашел чистый лист, вынул из кармана ручку, пачку «Гродно», протянул сигареты девушке. Она покачала головой.
– У меня свои.
Девушка открыла сумочку, вынула пачку «Космоса». Сергей, чиркнув спичкой, прикурил ей и себе.
– Ну, короче, начнем… Фамилия, имя, отчество?
– Бедуленко Елена Петровна.
– Год рождения?
– Тысяча девятьсот шестьдесят пятый.
– Где работаешь?
– Сейчас нигде. Работала продавцом в пятьдесят втором. Уволилась в том месяце. А что?
Она выпустила дым, отодвинулась от спинки стула, посмотрела в упор на Сергея.
– Ничего. Почему уволилась?
– Надоело… Вы меня что, насчет этого позвали? Тунеядство хочете повесить? Совсем одурели?
– Нет, само собой. Помнишь заявление свое – осенью того года?
– Конечно, помню. Да, писала я на Короля, потом забрала…
– Почему забрала?
– Потому что помирились…
– Как это – помирились?
– Просто. Он принес мне пятьсот рублей. – Она снова посмотрела Сергею в глаза. – Где здесь пепельница?
Сергей взял с подоконника банку с бычками, поставил перед ней.
– Значит, пять сотен – и все?
– Что, мало?
