Книга Послание госпоже моей левой руке, страница 14. Автор книги Юрий Буйда

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Послание госпоже моей левой руке»

Cтраница 14

Слабым голосом больной предложил им поделиться с ним своими доходами.

После бессонной ночи тузы согласились на полтора процента.

— Пять — или я пущу вас по миру, — заявил больной.

Откинув одеяло, он сел на постели и обвел капиталисток и капиталистов холодным взглядом. Он был в чем мать родила.

— Семь! — прежде чем упасть в обморок, воскликнула королева столичных ночлежек.

— Восемь! — простонала императрица китайских опиекурилен.

Женщины и решили дело.

Так начался стремительный взлет Царева к вершинам богатства и власти.

Уже через несколько лет он сосредоточил в своих руках всю торговлю салом и соболями, сибирским лесом и украинской пшеницей. Он не ведал жалости к конкурентам, чем нагонял страх на партнеров. Он опутал сетью своих контор весь мир. Ему принадлежали двести тысяч пароходов под флагами всех стран, включая Эльдорадо, и двести тысяч паровозов, пугавших своим железным ревом американских бизонов, африканских львов, индийских слонов и русских леших. Он владел бескрайними плодородными землями и лесами, хрустальными дворцами и жалкими хижинами, невылупившимися цыплятами и лунными дорожками на океанских просторах; он организовал три революции в Южной Америке и оплатил подавление трех восстаний в Китае; его мнением дорожили монархи и монахи.

Он владел миром, но не было мира в его душе.

Этот мир казался ему сном, который он видел, лежа под кроной Птичьего Древа, которое каждую ночь он видел во сне.

В его великолепной резиденции была потайная комната, где в мраморном бассейне было устроено наигрязнейшее в мире болото — туда вечерами и забирался повелитель рублей, франков и долларов, там, в обществе русалок, которых поставлял ему Трифон, он и проводил лучшие часы, с наслаждением поглощая кислые лесные яблоки и земляных червей.

Он ждал знака.

И когда загрохотали орудия, обрушившие снаряды на баррикады Красной Пресни, он вдруг поймал себя на мысли, что не считает это Царство тем местом, где стоило бы умереть.

3.

На рассвете дрогнула стена непролазного леса, рухнули вековые деревья, и по широкой просеке, твердо ступая по свежим щепкам, во главе огромной армии рабочих в деревню явился Царев — в черном цилиндре, черном фраке и черных сапогах до колен, с золоченой клеткой в руках, в которой сидел нахохлившись злой алый петух. За ним выплясывал пьяный до изумления оркестр с орангутаном впереди, который самозабвенно бил в барабан и скалился на зевак страшнозубым ртом. Завидев Птичье Древо, петух в клетке вдруг встрепенулся, забил крыльями и заголосил, повергнув в ужас жителей деревни, которые никогда не слыхали петушиного голоса.

С этого дикого петушиного крика, с запаха свежих сосновых щепок, с рева оркестра и началась новая жизнь. И как всякая новая жизнь, началась со смерти.

В считаные минугы село было стерто с лица земли, свиньи — перебиты из крупнокалиберных ружей выписанными из Англии пулями дум-дум. Оставшихся в живых людей согнали и заперли в построенном за полчаса сарае.

Шеф личной полиции принес Цареву связку книг в кованых переплетах, с литыми серебряными застежками, угловатой флорой и фауной инициалов.

Царев велел бросить фолианты в огонь, процедив при этом сквозь зубы:

— Если хочешь довести дело до конца, никого не слушай. Никого и никогда, даже если потом выяснится, что ты ошибся.

Пятьдесят тысяч рабочих копали и возили землю, а за ними не по дням, а по часам росла высокая насыпь, по верху которой по свежеуложенным шпалам и рельсам, подталкивая людей, полз паровоз с ярко начищенным медным котлом и трубой в форме пузатого бочонка, пыхавшей в небо клубами грязного дыма. В прицепленных к паровозу загонах и на платформах громоздились глыбы каррарского мрамора, пакеты листового золота, янтарные вазы с одуряюще пахнущими экзотическими цветами, бочки с керосином и селедкой, ящики с печеньем и ружьями, клетки с хищниками, разобранные карусели и электрические машины, горы фарфоровых ванн и унитазов, поленницы свернутых в трубы персидских ковров, каждым из которых можно было накрыть село, уложенные в солому греческие и римские мраморы, связанные попарно за хвосты индийские слоны и английские аэропланы…

Рабочие опоясали Птичье Древо каруселями, поставили вокруг дома с крашенными под черепицу крышами, электрические фонари и городовых-полицейских с жесткими усами и чугунными кулаками.

В Прорву сбросили пять миллионов восемьсот тысяч пудов наилучшего битого камня, выписанного из Швейцарии и Америки, а два миллиона двести тысяч тачек кубанского чернозема, насыпанного поверх камней, позволили создать твердь там, где было коварное болото.

В центре рукотворного поля на гранитном основании воздвигли хрустальный дворец с сотнями мраморных статуй на фронтонах и в залах. Вокруг дома разбили сады, устроили фонтаны, а также зверинцы, где с утра до ночи свирепые хищники жутко рычали, жрали мясо травоядных и неудержимо плодились.

В увеселительные заведения завезли пять тысяч француженок и итальянок, закупленных в Тверской и Новгородской губерниях.

Царев неутомимо руководил работами, без колебаний расстреливавая недовольных, спаивая сильных и ободряя отчаявшихся.

Вечерами распахивались двери трактиров, игорных домов и балаганов, где в строгом соответствии с инструкциями предсказывали судьбу, показывали фокусы и широкозадых русалок.

Каждый день шеф личной полиции передавал хозяину список работающих и развлекающих, и хотя в таких списках значились десятки тысяч людей, Царев всегда просматривал их от начала до конца.

Все шло по заведенному порядку, когда однажды его взгляд остановился на имени только что прибывшей циркачки. Отшвырнув бумагу, он сунул в карман многозарядный револьвер и отправился в балаган.

Под куполом шапито он увидел божественно красивую девушку. Повиснув на трапеции, она жонглировала факелами, глотала огонь и, кувыркнувшись, превращалась в слепую старуху, стаю злых псов и обезьянку, умевшую показывать карточные фокусы и выстрелом из револьвера гасить свечу.

— Международное чудо! — провозгласил лысый здоровяк в красном фраке. — Прекрасная Амадин, принцесса Лабрадора, дочь повелителя Атлантиды! Взгляните — и в душе у вас останутся ее слова, одежды, взгляды, походка, стройность, ловкость, обнаженное тело, и вы уйдете, получив множество сладостных ран!

Терпеливо дождавшись конца представления, Царев подозвал хозяина цирка.

— Почем принцесса?

— Вообще-то она не продается… — проблекотал хозяин, пытливо вглядываясъ в лицо Царева.

— Враки, — отрезал тот. — Продается все. Дорого, дешево или очень дешево, но все. Итак?

— Очень дорого, — вежливо улыбнулся лысый.

На следующий день было объявлено о бракосочетании Царева и принцессы Лабрадорской.

По такому случаю за ночь выстроили церковь. Обязанности попа Царев возложил на шефа личной полиции. При венчании выяснилось, что имени у Царева нет. Это почему-то повергло всех в смущение.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация